Введение

Глава I . Социально-экономическая и политическая ситуация в СССР в конце 70-х – начале 80-х гг. XX века

1. Нарастание застойных явлений в экономике и предпосылки социально - экономического кризиса

2. Состояние политической системы

3. Горбачев М.С.: становление нового политического лидера

Глава II . Реализация политики перестройки в 1985-1991 гг. и последствия перестроечного процесса.

1. Изменение государственной идеологии: гласность, перестройка

2. Основные этапы реализации реформы политической системы

3. Последствия перестройки: распад СССР

4. Реализация «нового политического мышления» в международных отношениях

5. Неоднозначность оценки событий 1985- 1991 гг. в отечественной и зарубежной историографии

Заключение

Литература

Приложение

ВВЕДЕНИЕ

С середины 80-х и особенно с начала 90-х гг. в России, как и в целом в СССР, стали происходить серьезные изменения. Эти изменения затронули все стороны социально-экономической и особенно политической жизни советского общества. Они протекали весьма быстро, носили противоречивый характер и имели серьезные последствия для России и всех республик, входивших в Советский Союз. Вместе с тем политические события, проходившие в советском союзе и в его республиках, отразились и на процессе мировой политической истории. Сегодня трудно объективно разобраться во всех этих событиях и, особенно в их последствиях, дать однозначный ответ на все вопросы, которые в этой связи возникают. Потребуется немало времени, прежде чем историки дадут на все эти вопросы убедительные ответы. Сегодня же точка зрения и оценки исследователей противоречивы, во многом субъективны и далеки от совпадения. Это естественно, так как для глубокого и объективного осмысления этих событий потребуются время, накопление и изучение всестороннего и большого документального материала. Тема перестройки и распада СССР особенно интересна и тем, что в настоящий момент трудно найти человека, судьба которого не изменилась бы существенным образом в связи с реформами М.С. Горбачева. Учитывая вышесказанное, следует считать тему данной выпускной квалификационной работы «Кризис политической системы в СССР в 1985-1991 гг.» актуальной.

Цель работы : изучить причины, развитие и последствия политического кризиса в СССР в 1985-1991 гг.

Объект исследования – История России XX век.

Предмет исследования – политическое развитие страны в 1985-1991 гг.

Задачи работы:

Выделить предпосылки экономического и политического кризиса в СССР;

Рассмотреть изменения государственной идеологии в 1985-1991 гг., дать понятия «новое политическое мышление», гласность, перестройка;

Проанализировать основные этапы реализации реформы политической системы в СССР;

Определить последствия перестройки, дать характеристику распада ССР;

Обобщить различные оценки данных событий отечественными и зарубежными авторами.

Методы исследования:

Анализ литературы по данной проблеме;

Изучение документов и материалов по проблеме;

Анализ и обобщение различных точек зрения по проблеме.

Проблема освещения событий истории СССР 1985-1991 гг. до настоящего момента в различной литературе оценивается неоднозначно. В качестве источниковой базы данного исследования были выбраны работы как отечественных, так и зарубежных авторов: Согрин В.А. Политическая история Современной России 1985-1994 гг. От Горбачева до Ельцина; Верт Н. История Советского государства; Мау В.А. Экономика и власть; Геллер М.Я. Горбачев: победа гласности и поражение перестройки; Афанасьев Ю.Н. Опасная Россия. Важным источником послужила книга М.С. Горбачева «Перестройка и новое мышление», на основе которой можно было давать анализ событиям с точки зрения непосредственного их руководителя. Необходимым для исследования являлось и изучение документов (проектов, постановлений, законов) и материалов ЦК КПСС, в том числе и речей и обращений М.С. Горбачева на Пленумах ЦК КПСС.

Материал работы представлен во введении, двух главах и заключении. Разработаны приложения к данной работе.

Практическая значимость работы обусловлена наличием документов, цитат из различных источников. Работа может быть использована в качестве справочного материала, материалов для подготовки уроков по данной теме студентами и преподавателями школ и колледжей.

Глава I . Социально-экономическая и политическая ситуация в

СССР в 1980-1985 гг.

1. Нарастание застойных явлений в экономике и предпосылки

социально - экономического кризиса.

Рассматривая исторические события в Советском Союзе середины 80-х – начала 90-х годов необходимо для понимания явлений и процессов проанализировать ситуацию, сложившуюся в стране к началу 80-х годов.

Последствия кризиса, нарастающего с момента смещения Хрущева, на рубеже 70-х и 80-х годов начали проявляться все чаще в разнообразных формах. В первую очередь он коснулся экономики.

Система управления обществом, которую называют командно-административной, функционировала все хуже с точки зрения достижения тех целей, которые – по крайней мере, на бумаге – она ставила перед собой: централизованного планирования, производства и распределения, контроля над этими процессами. Даже простое ознакомление с официальными документами эпохи – а ведь в них постоянно присутствовало стремление представить действительность в наиболее оптимистическом свете – неоспоримо свидетельствует: поставленные задачи, провозглашенные проекты, обещанные изменения либо вовсе не осуществлялись, либо осуществлялись минимально. Так называемые государственные планы, в конечном счете, оказывались бесконечно повторяющимися призывами, обреченными на провал.

Там, где, по теории, все регулировалось и контролировалось сверху, большая часть экономических явлений на самом деле ускользала от какой бы то ни было эффективной проверки и предвидения. Наряду с официальной экономикой, отраженной в статистической отчетности, складывалась целая сеть параллельных каналов, причем настолько многочисленных, что из них образовалась «теневая экономика». Ее неписанные правила покорно принимались (а то и поощрялись) самими государственными предпринимателями, вступавшими с ними во взаимоотношения. Поскольку ни один механизм такого рода не был предусмотрен законом – напротив, речь шла о нелегальных, а потому тайных операциях, – подобная хозяйственная практика развивалась рука об руку с коррупцией, постепенным приспособлением властей к незаконным операциям и обширными явлениями деформации нравов и приличий.­

В результате складывалось очень тревожное положение. Экономика в целом не развивалась. Даже по официальной статистике, обоснованно подозреваемой в оптимистическом завышении данных, темпы хозяйственного роста СССР на протяжении 70-х годов медленно, но неуклонно угасали и. наконец, почти замерзли к началу следующего десятилетия. Именно это явление было позже охарактеризовано как период «брежневского застоя».

В качестве основного направления развития советской экономики уже в начале 70-х был провозглашен переход от «экстенсивного» к «интенсивному» хозяйствованию, то есть к такой экономике, рост которой определялся бы главным образом улучшением качественных показателей. На практике же именно эти показатели: производительность труда, ресурсосбережение, качество продукции, эффективность использования оборудовании – не только не прогрессировали, но и ухудшались.

Брежневское руководство началось с того, что предстало перед страной с лозунгом, в котором обобщалась целая программа: научно-техническая революция. Но именно на этом направлении стране не удалось продвинуться вперед: ее экономика оказалась маловосприимчивой к тем достижениям – от компьютеров до биотехнологий, – которыми характеризовалась НТР.

Вместе с тем нельзя сказать, что политических новшеств вовсе не было, особенно в деревне. Огромные средства были направлены в сельское хозяйство. Но это не дало ожидаемого эффекта – производство сельскохозяйственной продукции, и в частности животноводства, оставалось на прежнем уровне. Возможно, эти средства не были на практике эффективно использованы. Возможно, уже было слишком поздно и уже нельзя было преодолеть отчужденность крестьянина по отношению к собственному труду, побуждавшую, особенно молодежь, уезжать из села. Как бы то ни было, вместо обещанного изобилия – и, несмотря на импорт зерна в огромных масштабах – страна столкнулась в начале 80-х годов с настоящим продовольственным кризисом. Рассыпалось, таким образом, и обещание роста благосостояния путем обеспечения все большего обилия потребительских благ, которым брежневское руководство пыталось найти и вначале добивалось поддержки населения.

Естественно, нельзя не отрицать некоторых успехов, до­стигнутых страной в рамках данного временного отрезка. Так, к началу 70-х годов во много раз увеличилось произ­водство электроэнергии, нефти, газа, станков. В ряде отрас­лей в непосредственную производительную силу превраща­ется наука, ее достижения. В производство внедряются ЭВМ, кибернетические устройства, станки с программно-числовым управлением. Строятся атомные энергетические станции, работающие на ядерном топливе.

Однако в целом партийно-государственный аппарат ока­зался неспособным перестроить экономику страны в соот­ветствии с новым этапом научно-технической революции («микроэлектронная революция»). В структуре экономики господствующее положение занимали устаревшие, традици­онные отрасли (производство стали, чугуна, железной руды и т, д.). Сказывалась предельная милитаризация экономи­ки, чрезмерная военная нагрузка на народное хозяйство. Экономика развивалась в основном за счет экстенсивных факторов - министерства предпочитали строить новые пред­приятия, а не оснащать новые. В итоге вытеснение ручного труда в производстве шло очень медленно. Автоматические линии составляли в конце 70-х годов всего лишь 6 % от общего объема оборудования, при этом ручным и малоква­лифицированным трудом было занято более половины всех работников материального производства (50 млн. человек). Политическая элита предпочитала наращивать экспорт не­фти и газа, доходы от продажи которых позволяли снижатьсоциальную напряженность, сглаживать последствия кри­зиса в легкой промышленности и других сферах народного хозяйства. Определенное значение имели и субъективные факторы: низкая дисциплина работников, недостаточная тре­бовательность к кадрам .

Начала 1900-Х ГГ.

ПРЕДПОСЫЛКИ

Социально-экономические предпосылки.

1.1. Социально-экономические пережитки в сельском хозяйстве (отсталое помещичье хозяйство, использовавшее отработки крестьян, аграрные порядки в российской деревне, неполная собственность общины на землю и пр.) сочетались сразвитием капитализма как в сельском хозяйстве, так и в промышленности, что способствовало обострению противоречий в российском обществе .

1.3. Неурожай 1900 г., экономический кризис 1900-1903 гг. и экономические последствия русско-японской войны 1904-1905 гг. усугубили аграрный кризис и привели к ухудшению экономического положения широких народных масс.

Политические предпосылки.

1.2.1. Самодержавие - российская абсолютная монархия являлась главным политическим пережитком феодализма. Самодержавие препятствовало каким бы то ни было социально-политическим изменениям и было неспособно модернизировать общественный строй России. Важную роль играли и личные качества Николая II, современники, в том числе из окружения царя, подчеркивали недоверие государя ко всем реформам.

1.2.2. Режим политического бесправия. Царизм, несмотря на уступки 60-70 гг. прошлого века продолжал преследовать ростки политического инакомыслия, прибегая к репрессиям против рабочего и крестьянского движения, ссылкам и тюрьмам в отношении революционеров, слежке и травле даже умеренных российских либералов.

Социально-политическое движение протеста.

- Аграрный кризис конца XIX в., рост крестьянского малоземелья и увеличение крестьянских повинностей обеспечили возникновение крестьянских выступлений , множившихся с каждым годом.

Развитие промышленности и рост пролетариата в условиях его бесправия не могли не привести к борьбе рабочих за улучшение условий труда и жизни. Забастовки 90-х гг. XIX в. заставили правительство принять ряд законов об ограничении рабочего дня и т.п. Но общие результаты были незначительны, и, не улучшив серьезно положение рабочих, успехи лишь заставили их больше верить в свои собственные силы.

- В конце XIX в. в стране действовали политические антиправительственные неонароднические и социал-демократические кружки и организации , ставившие целью свержения самодержавия и развернувшие пропаганду среди рабочих и интеллигенции. Назревало создание политических партий социалистической направленности. Действовали и оппозиционные либеральные кружки, обсуждавшие пути коренных преобразований в стране.

1.3. Обострение национального вопроса . Возникновение национально-освободительного движения. Под воздействием национальной политики самодержавия и в связи с ростом национального самосознания народов Российской империи в национальных окраинах развивалось национальное движение. Особенно интенсивно это происходило в передовых в социально-экономическом отношении Финляндии и Польше, западных губерниях Украины и Белоруссии, а также в Закавказье.

КРЕСТЬЯНСКИЙ ВОПРОС

2.1. Крестьянское движение. Нерешенность аграрного вопроса привела в начале века к росту крестьянских выступлений. Если в последние 5 лет XIX в. прошло менее 100 волнений в деревне, то за первые 4 года нового века отмечено 670 волнений, в том числе массовых.

Весной 1902 г. в 14 губерниях Европейской России вспыхнули крестьянские восстания, в которых участвовали и бедные и зажиточные общинники. Наивысшего размаха восстания достигли в Харьковской и Полтавской губерниях, где крестьяне сожгли около 100 помещичьих имений. Главным требованием всех участников был передел помещичьей земли. Царские войска жестоко подавили восстание, развернув в некоторых районах открытый террор.

2.2. Реакция самодержавия. Оказавшись перед лицом угрозы восстания многомиллионного крестьянства - новой пугачевщины, правительство не могло уже ограничиться одними репрессиями.

2.2.1. Планы реформы . В 1902 г. для подготовки новой аграрной реформы под руководством министра финансов С.Ю. Витте было создано Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности . Обсуждение велось также в губернских и уездных комитетах , специально образованных на базе земств, как перед реформой 1861 г. Совещание пришло к выводу о необходимости

Перейти от общинного к подворному и хуторскому землевладению,

Уравнять крестьян в правах с другими сословиями и

Активизировать переселение крестьян из Центра на малонаселенные земли.

2.2.2. Но реальное осуществление реформ так и не началось. Николай II в Манифесте от февраля 1903 г. наряду с общими обещаниями объявил о сохранении сословного строя и неотчуждаемости общинных наделов. Уступки были минимальными - в деревне была отменена круговая порука общинников при сборе недоимок (1903), телесные наказания для крестьян (1904). К решению аграрного вопроса самодержавие так и не приступило.

Рабочий вопрос

3.1. Развивавшееся рабочее движение усилилось в период экономического кризиса. Главным средством борьбы промышленного пролетариата оставались стачки. Если в 1895 г. прошло 214 стачек, то в 1901 - 353, а в 1903 - 382.

При этом рабочее движение развивалось не только количественно, но и качественно.

Забастовщики все чаще выдвигали политические требования : В 1903-1904 гг. политическими являлись св. 50% стачек.

Стачки приобретали наступательный характер: рабочие все чаще требовали не возвращения сниженных заработков, а новых повышений.

Забстовки становились все более активными . Рабочие начали оказывать сопротивление. В мае 1901 г. на Обуховском военном заводе в Петербурге во время забастовки 3,5 тыс. рабочих развернулись столкновения с полицией (Обуховская оборона ). Еще большую активность проявили участники стачки в Ростове-на-Дону , применившие в ноябре 1902 г. оружие против казаков и полиции.

Появилась новая форма - всеобщая стачка , когда бастовали рабочие всего (или значительной части) города, региона или отрасли. Такая забастовка охватила в июле-августе 1903 г. весь юг России - от Киева и Одессы до Тифлиса и Батума. В ней участвовало св. 200 тыс. рабочих.

3.2. Рабочая политика самодержавия уже не могла сводиться толшько к полицейским мерам.

3.2.1. Новые законы. Активизировалась фабричная инспекция, в 1903 г. были изданы закон о вознаграждении рабочих при несчастных случаях на производстве и закон об избрании старост из среды рабочих на фабриках. Законы, впрочем, оказались малоэффективными.

3.2.2. Зубатовские рабочие организации. Главной мерой по умиротворению рабочих стало создание под надзором полиции легальных рабочих организаций , члены которых могли разрешать конфликты с хозяевами через посредничество властей. Общества взаимопомощи должны были отвлекать рабочих от политической деятельности, препятствовать распространению влияния социалистов и, в то же время, способствовать улучшению положения рабочих.

По инициативе начальника Московского охранного отделения С.В. Зубатова в 1901-1902 гг. в 10 крупнейших городах России возникло более 30 таких обществ. С ростом борьбы рабочих организации постепенно выходили из-под контроля. Вместо ставленников полиции рабочие самостоятельно избирали своих кандидатов. В 1903 г. члены зубатовских организаций приняли активное участие во всеобщей забастовке на юге страны. С началом революции 1905-1907 гг. сам Зубатов признал крах полицейского социализма.

3.2.3. Итоги. Несмотря на некоторые уступки политика царизма в отношении рабочего движения оставалась в основном репрессивной. Главное - пролетариат так и не получил права на создание союзов и проведение забастовок, что является главным условием нормального развития взаимоотношений с предпринимателями и государством.

Похожая информация.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

хорошую работу на сайт">

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Политические кризисы

Политический кризис - состояние политической системы общества, выражающееся в углублении и обострении имеющихся конфликтов, в резком усилении политической напряженности.

Кризис подразделяется на внешнеполитический (международный) и внутриполитический кризис. Первый связан с расстройством системы отношений между государствами, что приводит к усилению проблем между ними, к перерастанию этих противоречий в конфликтную стадию и далее - если отношения остаются не отрегулированными - к военному конфликту. Поэтому при возникновении того или иного очага напряженности на планете всегда прилагаются усилия погасить их политическими средствами.

Внутренний кризис связан с деятельностью политических структур.

Правительственный кризис выражается в потере со стороны исполнительной власти контроля над ситуацией.

Парламентский кризис - это такое изменение соотношения сил в органах законодательной власти, когда парламент оказывается не в состоянии создавать законодательную базу, соответствующую реалиям самой жизни.

Конституционный кризис обозначает фактическое прекращение действия основного закона страны. Выход из этого кризиса состоит в качественном обновлении действующей конституции или принятии новой.

Кризисная ситуация в политическом пространстве Республики Беларусь сложилась в начале 90-х годов.

На первом этапе реформ (1991-1994) отмечались следующие взаимосвязанные признаки, характерные для социально-политического пространства Беларуси того периода: отсутствие структурированного общества - отсутствие рынка социально-политических идей. Это привело к противоречию между формально обновленным статусом Верховного Совета, предназначенного (в условиях парламентской республики, какой фактически являлась тогда Беларусь) стать высшим государственным органом и депутатским корпусом, не подготовленным к данной задаче. Не отражая градацию интересов социальной среды, Верховный Совет не смог выработать концептуальный курс демократических реформ, что стало сущностной причиной основного противоречия на пути трансформации власти.

Попытки разрешения указанного противоречия производились действовавшими в то время ветвями власти механическим путем, не за счет уточнения курса реформ, а за счет постоянного оспаривания приоритета Верховным Советом и правительством. Это привело лишь к прецеденту "противостоянию властей", что послужило импульсом к дальнейшему развитию кризиса.

Переломным моментом явилось вынесение на всенародное голосование (референдум 1996 г.) двух взаимоисключающих проектов дополнений и изменений в Конституцию страны (1994 г.). С победой Президента начался новый этап трансформации власти, квинтэссенцию которого составляет создание правового социального государства и восстановление единого политического поля.

К числу основных тенденций данного периода относится преодоление былого кризиса власти конституционным путем. Этот путь является диалектическим разрешением вышеобозначенных противоречий. Их первопричину - дефицит у государства концептуального курса реформ - удалось устранить за счет определения стратегии развития, инициируемую Президентом страны. Дефицит правовой базы был преодолен за счет принятия пакета концептуальных законов, а также Указов и Декретов Президента. обострение конфликт исполнительный политический

Политическая модернизация

Не утихают дискуссии и об условиях развития модернизации. Так, либералы (Г. Алмонд, Р. Даль и др.) считают необходимыми предпосылками модернизации открытую конкуренцию элит и степень политической активности населения. Однако преобладание активности управляемых над инициативой управляющих чревато охлократическими тенденциями. Выдвигают следующие основные тенденции успешного развития:

Последовательность в осуществлении политических реформ;

Установление сильной исполнительной власти для социально-экономических преобразований;

Достижение определенного уровня социально-экономического развития.

Консерваторы выдвигают два основных аспекта модернизации: включенность населения в политическую жизнь (процесс мобилизации) и наличие определенных структур для артикулирования общественных интересов (процесс институализации). При этом подчеркивают, что неподготовленность масс к управлению (при наличии активности масс) может привести к дестабилизации в государстве и обществе.

Если либералы призывают укреплять интеграцию общества на основе религии, философии, культуры и т.д., то консерваторы видят интеграцию общества на основе организованности, порядка, крепкой правящей партии и т.д.

Несмотря на многообразие подходов, политическая наука определила типичные черты модернизированного общества. Здесь, прежде всего, речь идет о приоритете закона, то есть об абсолютном равенстве перед законом всех и вся, что объективно создает условия для суверенитета и самовыражения личности.

Ученые сходятся во мнении и относительно основных фаз модернизации. К ним относятся:

Осознание цели,

Консолидация вокруг этой цели соответственно настроенной элиты,

Трансформация системы,

Консолидация общества на единой основе.

Таким образом, сам термин "модернизация" означает одновременно и стадию (состояние) общественных преобразований, и процесс перехода к современным обществам.

Избрание Президента страны в 1994 г. и решение всенародного референдума в 1996 г. позволили Беларуси преодолеть экономический и политический кризис, выработать концептуальный курс демократических реформ с учетом менталитета населения, ориентированного на социальную справедливость и персонифицированный тип государственной власти. На смену "обвальной" экономике пришло последовательное вхождение в рынок, что отмечали и эксперты Всемирного банка реконструкции и развития. В современной Беларуси реализуется стратегия трансформации белорусской государственности в правовое социальное государство.

Приоритеты такой модели в реальных белорусских условиях базируются на:

Применении и совершенствовании демократических традиций мировой и отечественной социально-политической практики;

Создании стабильной демократической ситуации в стране;

Обеспечении прав и свобод граждан;

Обеспечении права граждан на участие в управлении делами общества и государства конституционными формами и методами;

Реализации конституционно закрепленных принципов разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную при сохранении их единства.

Соответственно философское "особенное" белорусской модернизации состоит в том, что освоение демократической модели поставлено здесь на здоровую, естественную для самого общества почву.

В целом для успешного реформирования модернизируемых государств необходимо достичь три основных консенсуса (между различными группами общества и отражающими интересы этих групп политическими силами):

Консенсус по отношению к историческому прошлому: стремиться к затуханию полемики по поводу переоценки прежних исторических событий, режимов правления и т.д.

Консенсус в установлении дальнейших целей общественного развития.

Консенсус в определении общих норм поведения на пути к поставленной цели.

Достижению этих социально-политических консенсусов в нашей стране должна принципиально способствовать формирующаяся ныне идеология белорусского государства.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Характеристики политической системы. Эволюция политической системы. Институциональные, т.к. неинституциональные формы политической жизни. Виды политической системы. Структура политической системы. Политические нормы и политические традиции.

реферат , добавлен 18.03.2004


Понятие и признаки политической системы. Выражение политических интересов различных классов, социальных слоев и групп. Структура политической системы общества и тенденции ее развития. Видовые и функциональные характеристики политической системы.

реферат , добавлен 14.11.2011


Системный подход к анализу политической системы общества. Государство в политической системе общества. Политические партии и общественные объединения и движения. Некоторые особенности развития современной политической системы Республики Казахстан.

презентация , добавлен 05.11.2014


Понятие, значение, структура и функции политической системы общества. Теории политической системы (Т. Парсонс, Д. Истон, Г. Алмонд). Типы систем политической организации общества. Формирование институциональной подсистемы политической системы Казахстана.

презентация , добавлен 16.10.2012


Значение политической культуры для общества и политической системы. Особенности российской политической культуры. Тип политической культуры, характерный для Америки. Ценности, виды политической культуры по субъектам. Функции политической культуры.

реферат , добавлен 05.11.2010


Политический режим как одна из форм политической системы общества с характерными для нее целями, средствами и методами реализации политической власти. Характеристика, история появления тоталитаризма и авторитаризма. Особенности признаков демократии.

презентация , добавлен 24.04.2015


Понятие политической системы общества, ее структура и функции. Взаимодействие государства с политическими партиями, общественными объединениями и другими субъектами политической системы общества. Роль государства в политической системе общества.

курсовая работа , добавлен 21.07.2011


Сущность политической культуры, определение взаимосвязи с политической системой общества как ее основного компонента. Характеристика трех идеальных типов политической культуры, исследование их в российском обществе. Концепция политической реальности.

контрольная работа , добавлен 26.04.2010


Понятие, структура и виды политической системы общества, закономерности ее развития и характеристика. Особенности политической системы РФ. Государство как основной институт политической системы, его место и роль, суть правового и социального государства.

контрольная работа , добавлен 04.05.2010


Понятие политической системы общества. Функции политической системы. Основные структурные элементы политической системы. Роль средств массовой информации и церкви в политике. Теория политических систем в науке о политике.

Сущность и содержание социально-политического кризиса

Социально-политический кризис – это глубокое расстройство всей политической системы общества, его государственных властных структур, резкое снижение эффективности управления социально-политическими процессами, обострение выше обычного недовольства властью со стороны ведущих политических сил страны.

во-первых, возникновением острых политических конфликтов между различными ветвями власти: исполнительной, законодательной и судебной; наличием взаимных обвинений, требованиями изменения политического курса как во внутренней, так и во внешней политике.

Во-вторых, ухудшением отношений между федеральной центральной властью и некоторыми органами власти субъектов федерации, нарастанием сепаратистских и националистических движений и конфликтов.

В-третьих, ростом числа банкротств предприятий во всех отраслях национальной экономики, резким сокращением инвестиций, снижением роста ВВП, производительности труда, реальных доходов населения, увеличением безработицы, ухудшением качества жизни ведущих групп населения, явной неспособностью политического класса справиться с нарастающими экономическими и социальными катаклизмами.

Необходимо различать траектории развертывания социально-политического кризиса по вертикали и горизонтали.

Вертикальное развертывание кризиса проявляется в правительственном кризисе (отставка всего состава правительства или его ведущих персон), падении авторитета и легитимности государственно-административной власти.

Горизонтальная составляющая социально-политического кризиса находит свое проявление в кризисе федерализма, в резком ослаблении управленческого воздействия центральных органов власти на региональные и муниципальные образования, их непослушании, отказе выполнять директивные указания и распоряжения центра.

Острота и опасность социально-политического кризиса осложняется внешнеполитическим кризисом, появлением угрозы разного рода вооруженных конфликтов и войн.

Следует иметь в виду, что социально-политический кризис не возникает вдруг, внезапно. Ему присущи определенные стадии возникновения и нарастания:

1. Первая латентная (скрытая) стадия. Она начинается с выяснения наличия у различных политических групп противоречивых интересов и потребностей. При определенных условиях эта стадия может исчезнуть или трансформироваться в другую.

2. Стадия возникновения открытого инцидента (повода). Открытое столкновение противоборствующих сил может возникнуть как в результате целенаправленной сознательной деятельности одной из сторон (или действий обеих), так и стихийно, даже случайно.

3. Стадия обострения кризиса в социально-политических Отношениях. Оно проявляется в открытой и скрытой формах и в различных событиях, важно иметь в виду, что каждое из событий не только было результатом, но и само становилось причиной последующих событий. В их реальном развертывании имеется большой запас неопределенности. Причина этой неопределенности - многогранность разрешаемого в том или ином событии противоречия или группы противоречий.

4. Стадия завершения или ослабления кризиса. На завершающей стадии социально-политический кризис может быть исчерпан в случае выхода из борьбы ведущих участников политического конфликта или при значительном снижении накала противостояния.

Нельзя забывать о точках социальной и политической напряженности, которые могут перерастать в социально-политические кризисы.

Кризис, в который вовлечено человечество - тектонического масштаба, смена антропологических парадигм. Наиболее очевидный аспект, еще охватываемый глазом, это несоответствие психофизиологических возможностей нормального индивидуума, принадлежащего к западному постиндустриальному обществу, тем обязательствам, которые на него будут наложены завтра.

Проблема глобального кризиса встала перед человечеством, как это ни покажется кому-то парадоксальным, сразу после 1945 года, после того, как Германия, а точнее, вся Европа в целом, превратилась в усыпанное руинами поле, по которому в разных направлениях текли потоки беженцев.

Казалось бы, кризисом должна была являться сама война; она закончилась, и открылись на какой-то исторический период перспективы новой стабильности... Но это лишь кажущееся положение дел. В действительности война содействовала устранению последних резервов того, что придавало европейской цивилизации органичность, самодостаточность и смысл. С окончанием войны человечество вступило в постпроектную фазу: кончилась эпоха модерна, «бури и натиска», кончилась эпоха больших нарративов.

В огне небывалых битв сгорел не только национал-социализм. Интернационал-социализм также получил ожоги первой степени, несовместимые с жизнью. Победитель Сталин на банкете Победы пьет за русский народ и ни словом не упоминает о коммунистической партии и социализме. Его текст можно было бы перекинуть в уста какого-нибудь Гучкова на тридцать лет раньше, и никто бы не заметил несоответствия. Сталин пишет незадолго до смерти идеологическую записку на нескольких страницах, которая так и не нашла путь на страницы официального собрания сочинений: что-то о коммунистическом проекте в свете державно-патриотической идеологии. С этой до сих пор секретной запиской был ознакомлен предельно узкий круг лиц. Сталин писал о том, что коммунизм как тема проиграл, и будущее ― за имперской государственнической идеологией, за национализмом. Он как бы подхватывает эстафету, выпавшую из мертвых рук недавнего заклятого врага, но это уже очевидно последние конвульсии квазипроектного мышления. К пятидесятым годам на повестке дня беспредельный цинизм «сражающихся» друг с другом шулеров, выкладывающих игральные карты поверх карты географической: ставка - судьбы народов, которых пока удерживают в плену формализованного идеологического дискурса: социализм - либерализм - индивидуализм... Последнее, от чего еще пахнет жизнью, - это борьба против старых колониальных империй, но и той, похоже, дает «зеленый свет» само сообщество мировых господ, которые придумали, как грабить человечество получше, нежели во времена Киплинга.

Наступление кризиса остро пережили и прочувствовали столпы интеллектуального авангарда - французские экзистенциалисты, прежде всего... Камю, Сартр, Бланшо - их внимание устремляется к последнему движению духа, поднимающемуся как струйка дыма над картофельным полем бывшей европейской цивилизации. «Восставший человек», боец современной городской герильи, бросающий вооруженный вызов абсолютно глухому пространству фальшивой бюрократической легитимности. Вызов почти столь же безнадежный, сколь во времена греческих героев, поднимавших угрожающий боевой топор к безразличному небу; вот эти одинокие герои, духовные наследники и физические потомки Гегеля и Гёльдерлина, становятся источником вдохновения для интеллектуалов, вдруг обнаруживших, что все историческое время, прожитое Европой, оказалось «утраченным».

Не удивительно ли, что левый Сартр - общественный защитник радикалов и террористов эсеровской закваски - вышел из академической шинели Хайдеггера, почвенника, вступившего в НСДАП, расплевавшись со своим еврейским учителем Гуссерлем? Нет, совершенно логично, ибо для Хайдеггера революцией и нонконформизмом было примкнуть к политическим маргиналам, отрицающим актуальный мировой порядок, а для Сартра таким же вызовом было поддержать левых и объявить о своей моральной солидарности с евреями. Контенты разные, адаптированные к противоположным по сути эпохам, довоенной и послевоенной. Но принцип - один!

Правда, Хайдеггер не интуирует разражающийся кризис, он сам старается его организовать, вытянуть на поверхность из гниющего тела умершей европейской философии. Две с половиной тысячи лет от Платона до Ницше - насмарку! Хайдеггеровская мысль вопрошает о подлинно сущем, которое так и не обнаружено ни в идеальном реализме Платона, ни в трансценденталиях Канта. Хайдеггер дошел до рубежа, за которым следует ослепительная вспышка понимания, он задал правильные вопросы (в частности, «почему есть нечто, а не Ничто» - удивительный по своей точности вопрос), но все-таки он не шагнул в саму эту вспышку. Хайдеггерианство - пролегомены ко всякому будущему пониманию (перефразируя название одной кантовской работы).

Сартр на порядок поверхностнее германского мэтра, но при этом гораздо ближе к тайне. Сущим оказывается на самом деле «Ничто», которое живет внутри человека как основание его подлинной свободы. Тут вам не только Хайдеггер и Ницше, тут весь Иван Карамазов с Кирилловым и Свидригайловым вместе. Как жаль, что Петенька Верховенский не читал «Бытие и Ничто» - гораздо лучше бы получилось у него создать организацию в далеком и вместе с тем «нашенском» Скотопрогоньевске!

Однако, назад, к кризису... Сегодня он бесспорен для наблюдателей весьма расхожего уровня и качества. Но только это не весь кризис (как бы из тех, что бывали раньше), а только некоторая моментально схваченная фаза в глобальной динамике, в тектонической подвижке пластов.

С чем бы сравнить масштаб нынешнего кризиса? Пожалуй, с концом Средневековья. То, что сегодня происходит, - это аналог (разумеется, только в масштабе, а не в содержании) ранних проблесков Возрождения.

Что же завершается, спросим еще мы, в качестве нашего аналога Средневековья? Исчерпана эпоха, начавшаяся казнью Карла I - эпоха поднявшихся до самосознания и самоопределения народов.

Это была новая эпоха в самосознании западного человечества, в которой проявилась интуиция огромной и вместе с тем тесно сплоченной семьи, отчасти напоминающая духовное состояние народа Рима после убийства Тарквиния Гордого.

Новое время открыло английскому, а впоследствии и другим народам Европы, что пролитие крови тиранов создает мистическую общность, новое самосознание коллективного субъекта. Казнь монарха прекращает безвременье традиционного общества, в котором каждый играет роль в некой метафизической пьесе, обозначает собой платоновскую идею, настоящая жизнь которой - в небесном мире. Удар топора, катится голова помазанника божьего, и - останавливается гипноз, люди начинают двигаться, охваченные общим порывом, вниманием друг к другу, пониманием себя как конечных существ, смысл и, может быть, даже вечность которым придает только совместная историческая цель, разделяемая всеми история.

Философия общего дела - вот как называется это новое самосознание народов. У греческих полисов было ощущение семейной общности, но не было сюжета, в котором эти полисы могли бы жить. У римлян при республике была и общность, и сюжет, но они все еще были слишком на котурнах, слишком сценичны, слишком проникнуты сакральным символизмом самих себя и всего, что они делали.

Философия общего дела - это когда мясник и лудильщик горят тем же пафосом, той же исторической эмоцией, что и купец, торгующий тонким сукном, и дворянин, все достояние которого - в его шпаге. В какой-то момент они все становятся народом - не в смысле современного политологического определения «нации», и не демагогическим симулякром, неотъемлемым от электоральных кампаний - народом в мистическом значении этого слова как ожившим коллективным бессознательным, вдруг получившим множественное тело и способность к артикуляции того, что было невыражено и бесформенно в прошлом.

Именно тогда Европа становится сама собой - тем, что делало ее до самого последнего времени чуть ли не нарицательным именем для обозначения действительно преуспевшей цивилизации в политическом фольклоре большинства людей земли. Когда говорят «Европа», «европейский», подразумевают эпоху, в которой этот континент жил не чужими импульсами, как в Средние века или в Возрождение, а генерировал и излучал на остальное человечество свой собственный смысл, собственное послание.

(Добавим, кстати, что появление «наций» в конце этого плодотворного для Европы периода явилось приметой растущей стагнации в недрах феномена «народа». Нация есть подмена народа, она представляет собой головное культурное явление; принадлежности к нации обучают в школах. Философия общего дела актуально объединяет людей в народ, нация же апеллирует к событиям и героям прошлого, и тем самым пытается виртуально объединить утративших реальные взаимосвязи людей в настоящем.)

Все народы Европы вдруг получили этот дар - философию общего дела - в указанный период, длившийся с 1642 года, когда в Англии началась гражданская война между королем и парламентом, до 1945-го, когда самостоятельное существование Европы было прекращено двумя внеевропейскими силами - США и СССР.

Понятно, что наступившая после этого эпоха представляет собой господство духовного вакуума в душах и умах европейского человечества. Советский Союз - как мы говорили выше - к этому моменту стал тоталитарно-бюрократической империей, откровенно выбросившей на свалку тот принцип, во имя которого осуществлялась большевистская революция, - одна из наиболее ярких разновидностей философии общего дела; но она перестала работать также к началу послевоенного времени - через тридцать лет после казни Романовых, на крови которых обрела жизнь. США, со своей стороны, вообще никогда не имели этого мистического чувства иррационального сознания разделенной между членами семьи истории, поскольку базой их возникновения были религиозные общины, эмигрировавшие во имя конфессиональной свободы, - а это совсем другое! Когда же у этих общин отобрали самостоятельность нью-йоркские спекулянты-янки, организовавшие жесткий федеральный порядок, у «народа» Соединенных Штатов исчез последний шанс пережить этот особый европейский опыт. Таким образом, ни один из двух главных победителей не имел в себе того огня, который горел в сердцах якобинцев и старой гвардии на Бородинском поле, польских инсургентов и гарибальдийцев в красных рубашках, не говоря уже о восторженных студентах германских университетов и других, менее замечательных образчиках семейно-исторической солидарности.

Но раз философия общего дела потерпела крах и была внутренне дезавуирована европейским самосознанием во второй половине сороковых, то что пришло на ее место? Пришла большая ложь («общество спектакля», «симулякр»), которая воплотилась в форме электоральной демократии американского образца. Ложь, потому что за фасадом этой иррациональной машины голосования за бессмысленных, ничего не определяющих политиков вновь встало то самое традиционное общество, которое история немного подвинула в сторону на эшафоте в 1649 году. Только за эти триста лет силы безвременья подверглись глубокой модернизации, реорганизации и явились во всеоружии новейших политтехнологий, о которых старик Макиавелли не слыхивал, а если бы ему о них рассказали - покраснел бы и возмутился.

Бодрийяр остро интуирует суть того, что воцарилось в качестве современности. Ничего не происходит, ничто не по-настоящему, все оказывается постановкой и фальшью. Система, - говорит он, - достигает своего предсмертного совершенства в тавтологии: ее содержание становится 2×2=4!

Тут Бодрийяр, однако, допускает существенную ошибку. Тавтологична не Система, а все общество в целом. И речь здесь идет не о современном обществе, а об обществе как таковом, обществе par excellence, в конечном счете, архетипическом традиционном обществе.

Тавтология есть последняя и предельная форма, в которую отливается мудрость; тавтология сакральна. Высшее сознание, достигнутое посвященными, сознание верховного жречества - тавтологично. Общество - всего лишь инструмент для передачи неизменной мудрости (которая, кстати, называется perennial philosophy, вечная философия), оно (общество) подобно запечатанной бутылке с вложенным в нее посланием, брошенной в океанические воды большого Космоса. А в послании начертано предвечными иероглифами 2×2=4, хе-хе...!

Звучит ли с какой-либо стороны вызов этому совершенству (тут с Бодрийяром не поспоришь: тавтология, действительно, эстетически неуязвима)? Разумеется. В большом Космосе работает универсальное Второе начало термодинамики. Оно ежесекундно бросает вызов идеальной формуле, предлагая с каждым отсчитанным мигом стать на бесконечно малую долю меньше: не 2×2= 4, а 2×2= 4-х, и Мудрость, борясь за то, чтобы и в материальном воплощении удержать свою вечную эстетику, должна постоянно компенсировать истирающее, умаляющее воздействие волн времени. А вот для этого нужна уже Система.

Система есть инструмент общества, как само общество есть орудие Мудрости. Общество приобретает, в конечном счете, путем проб и ошибок характер Системы, формируется в качестве Системы, и это уже почти финальный, уже пахнущий эсхатологией этап человеческой истории.

Система - это зеркальное отражение умаляющего действия универсальной энтропии. Но поскольку ноосферный уровень нынешнего человечества не настолько высок, чтобы переподчинять себе фундаментальные законы реальности, Система может являться только виртуальной оппозицией подлинному действию Второго начала; она осуществляет свою компенсаторную работу в суммарном коллективном общественном воображении.

Один из первых шагов в этом направлении - происходящее на наших глазах растворение государства в обществе. Суверенитет государства стремительно релятивизируется, становится легче и условнее. Это особенно заметно в дипломатическом плане на внешнем направлении; но и внутри, по отношению к своим гражданам, государство стремится, что называется, «сблизиться» с людьми. В итоге оно влезает в каждый дом, в каждую семью. То, что раньше считалось атрибутикой тоталитарности, становится сегодня повседневными приметами «зрелой развитой демократии». Государство как бы напяливает на себя содранную с общества шкуру - волк притворяется агнцем. Особо яркое выражение на Западе это находит в юридизации простых человеческих отношений, влезание закона, процедуры во все щели, в том числе, и интимные! Раньше закон был посредником между государством и гражданином в случае преступления; гражданское право было посредником между частными лицами в случае конфликта. Теперь любые человеческие связи координируются с помощью адвокатов, предпосылка конфликта закладывается в них изначально. В современном обществе рядовой гражданин, конечно, не лишен так называемого выбора, однако, он практически полностью лишен инициативы, ибо выбор, обеспеченный процедурой и по сути лишенный содержания, убивает инициативу эффективнее, чем тоталитарное принуждение.

Коллективное общественное воображение все же обретает плоть; правда, не в так называемом материальном мире, а непосредственно в преобразовании самого общества. Система пожирает общество, становится одно с ним. Это происходит поэтапно, через постоянную трансформацию общественного сознания.

Прямым выражением этой трансформации является постоянно идущая переоценка мерила всех ценностей - человеческого жизненного времени. Человеческое время - это главный ресурс, источник принципиальной энергии, благодаря которой работает социальная машина. Каждый из вовлеченных в общественный механизм индивидуумов отдает обществу свое жизненное время, которое у любого из смертных безусловно конечно и достаточно жестко определимо в своей финальности. Время современного среднестатистического гражданина на земле исчисляется двумя с половиной миллионов ударов сердца, посчитанных при нормальном пульсе. В процессе отчуждения этого уникального и драгоценного для каждого его обладателя ресурса общество претендует на все возрастающую часть. Сначала отчуждаемым временем является та часть, которая посвящена труду как товарному производству; но этого мало, общество начинает претендовать на время досуга, затем на время, проводимое с семьей. У современного человека похищается практически все его сознательное время за вычетом, может быть, только сна. Но есть и другой путь повышения капитализации каждого социального данника: возрастание стоимости отчуждаемой секунды (удара пульса). Этот процесс идет непрерывно. К тому же он очевиден: достаточно сравнить, сколько стоило среднестатистическое время европейского участника экономического процесса 20-30 лет назад (не говоря уже о периоде между двумя великими войнами), чтобы убедиться в справедливости этого убеждения. К тому же, и в современной ситуации человеческое время стоит неодинаково: сравним стоимость единицы времени в существовании индонезийского или тайваньского гражданина со стоимостью аналогичной единицы в существовании персоны, принадлежащей к пресловутому «золотому миллиарду». Разница в стоимости живого времени между отдельными регионами Земли достигает отношения 1:100.

В этом состоит особый парадокс социального процесса: общество тавтологично в каждый данный момент, но ценность этого момента должна увеличиваться по сравнению с предыдущим; в противном случае общество ждет коллапс. (Легко понять, почему в прошлом пики благоденствия при особо мудрых государях завершались, как правило, стремительным и ужасающим обвалом - в спокойные времена обычно стабилизировался стоимостный критерий времени, прекращалась его постоянная переоценка!) Итак, суть системы в том, чтобы избавить общество от кризиса, а точнее, структуру политического контроля ― от коллапса. Единственный способ, которым можно осуществить совместимость тавтологии с перманентным ростом - это развести их по разным плоскостям. Например, в высших эшелонах социальной иерархии господствует тавтология, а в массовом пространстве происходит непрерывный рост. Такова модель информационного общества. Оно производит потоки информации, в которую превращается время тех, кто ее создает (скажем, время интерактивных пользователей Интернета), при этом нет никаких ограничений для роста стоимости этой информации: это должно определяться непосредственно экономическими модераторами «интеллектуального производства».

Повторим еще раз: кризис, в который вовлечено человечество - тектонического масштаба, смена антропологических парадигм. Наиболее очевидный аспект, еще охватываемый глазом, это несоответствие психофизиологических возможностей нормального индивидуума, принадлежащего к западному постиндустриальному обществу, тем обязательствам, которые на него будут наложены завтра. Внутренние возможности роста за счет экстенсивной перестройки человека - образование, расширение социальных контактов, обретение мегаполисной психологии, изменение ритма жизни - полностью исчерпаны. Однако этому не способному развиваться дальше человеку уже сейчас начинают предъявляться новые вызовы. Система требует от него, чтобы он «стоил» (т. е. производил отчужденную стоимость в единицу времени) по меньшей мере в десять, а то и больше раз, чем он реально способен при нынешней политэкономической организации. Для этого было бы нужно, чтобы каждый из участников экономического процесса стал бы неким Ван Гогом или, по меньшей мере, Пикассо - при сохранении сегодняшней рыночной оценке творческих продуктов этих художников. Такое возможно, если большинство из принадлежащих к «золотому миллиарду» станет - не настоящими, конечно, - но виртуальными, условными Ван Гогами. Иными словами, они должны обменять все, чем владеют сегодня, - и это буквально, - на билет за право войти в качестве участника в «интеллектуальную экономику». Естественно, что для обитателей мировой провинции, не обладающих изначально степенью социализированности, необходимой для этого перехода, в такой перспективе не остается никакого шанса: они должны быть выброшены из общества и из истории, чтобы не превращаться в балласт.

Однако, такое политэкономическое устройство - пока еще перспектива. Сегодня функцию виртуального роста по отношению к мировому обществу почти полностью осуществляют Соединенные Штаты Это беспрецедентная ситуация, которая сама по себе является демонстративным элементом кризиса. Фактически страна расплачивается со всем миром векселями, выписанными под залог ее особого политического статуса. С одной стороны - все производство человечества, весь объективированный капитал, в который превращается время миллиардов европейцев, китайцев, индийцев и т. п., с другой - производство чистого количества, исчисляемого в долларах.

В действительности, такая схема, при которой один эксклюзивный субъект мирового процесса производит оценку всего, что создано остальным человечеством (да кстати, и им самим!), не может не создавать серьезных проблем. Вопреки расхожему мнению, США превратились в камень преткновения на пути у подлинного глобализма, ибо суть последнего как раз в информационном обществе, в том, чтобы время превращалось непосредственно в информацию, а информация ― в ценность, и таким образом весь пассивный (т. е. ранее созданный) капитал мог бы быть переоценен заново. На пути у такой интеллектуальной экономики стоит почвенный империализм страны, которая в силу чисто эмпирических обстоятельств истории сделала свой великодержавный суверенитет главным предметом экспорта.

Политэкономическая сторона мирового кризиса в его нынешней фазе в том, что существование США бросает вызов глобальному обществу. До тех пор, пока современный порядок будет обустроен вокруг единственной политической «точки сборки» ― госдепа США, транснациональные корпорации и сверхэлитные Клубы, стоящие за ними, не могут реализовать свою золотую мечту об интеллектуальной экономике ноосферы. Они принуждены работать с чужим расчетным инструментом, отражающим совершенно другой брэнд, суверенитет альтернативного глобализму американского правящего класса.

Идеологически эта ситуация выражается как непримиримый конфликт между двумя мифами. Глобалистский миф манит народы земли (стремительно лишающиеся корней, и превращающиеся в сборища не связанных друг с другом люмпенов), обещанием повысить капитализацию единственного ресурса, которым они владеют: их жизненного времени. Это обещание, разумеется, никогда не будет выполнено, потому что виртуальная экономика не способна превратить несколько миллиардов мировой провинции в сверхсоциализированных жителей мирового мегаполиса. Но большинство жителей земли этого пока еще не знают.

Второй миф - американский - это «сияющий город на холме», «Новая Атлантида», где каждый приставший к ее берегам (легально) может реализовать американскую мечту: конвертировать свое жизненное время в домик с газоном, стоимость которого будет неуклонно повышаться (пока его не снесут). Этот миф эффективно привлекал совсем уж отчаявшихся в XIX в., он получил второе дыхание благодаря военному триумфу США в океанах и на суше в XX в., но сейчас он практически перестал работать. Во-первых, народы мира не могут переехать в США, да и отдельным людям туда все труднее добраться. Во-вторых, экспорт американской мечты за пределы своей национальной территории начинается не с «раздачи домиков», а с уничтожения тех, которые у людей уже есть. И поскольку идеологическую войну с глобализмом США - пока еще не признаваясь в этом - уже проиграли, они неизбежно должны обратиться к главному аргументу в пользу своей исключительности - силовому.