И вот - первая ночь в казарме моей учебки. Нас положили на матах возле туалета, и, конечно, заснуть было невозможно... Наутро состоялось знакомство с начальством.

Тут нужно сделать еще одно отступление. Дело в том, что весь второй курс я исправно посещал занятия на военной кафедре. Там нас учили читать карты, решать какие-то странные логические задачи и программировать на бейсике. При этом учили нас как минимум майоры, а то и полковники, так что я как-то привык к большим звездам.

В армии всё оказалось по-другому. Тут и лейтенант был большим зверем, а уж майор, командир роты - вообще небожителем. Но самое главное - я быстро усвоил, что такое прапорщик. Раньше я с этими животными, естественно, не встречался - разве что видел в фильме с идиотским названием "В зоне особого внимания", как крутой Михай Волонтир мудро роняет со своим фирменным цыганским акцентом: "Я выбрал трудный путь - путь прапОрщика...". И всё! А тут - полоумный старшина! Он орет, чего-то от тебя хочет, а чего - понять решительно невозможно. Чем-то ему не нравятся твои сапоги, чем-то - ремень, но чем? Сапоги как сапоги, ремень - какой выдали. Нормально он объяснить не может, только перемежает крик с матом.

Сержанты же выбрали тактику вербального издевательства над "духанами": "Можно Машку за ляжку, военный!". При этом их убийственная ирония в моем случае шла мимо кассы - я опять-таки не мог понять, о чем они говорят. Потом один из моих новых приятелей растолковал мне, что в армии нельзя говорить "можно", надо - "разрешите". Это было первым моим лингвистическим откровением - но далеко не последним!

Надо сказать, что моя милая мама экипировала меня для похода в армию на славу - не были забыты ни анальгин, ни крем для рук, ни маникюрные ножницы, ни носовые платки. Разумеется, через день всего этого не стало. Лекарства отобрали сержанты (можно только догадываться зачем), крем и прочую параферналию из тумбочки немедля кто-то спер. Причем когда я сообщил об этом прискорбном факте сержанту, тот ответствовал, что, мол, "сами у себя воруете - сами и разбирайтесь!". Так я усвоил первую армейскую истину: солдатская тумбочка дана солдату для того, чтобы хранить в ней следующие объекты: никому на хрен не нужный зубной порошок, а также солдатское мыло - некую платоновскую идею мыла, которая, очевидно, еще недавно весело хрюкала. Ну еще зубную щетку и бритву с ровно одним (желательно слегка затупившимся) лезвием. Всё!

Забегая вперед, могу рассказать одну байку из моей службы в "боевых". Там у нас был один чудик-москвич, который вычитал в уставе, что нигде явно не запрещается солдату носить зонтик - и носил. Недолго. Потом он решил повесить замок на свою тумбочку - и старшина, безумно веселясь, замок этот сковырнул. Не потому что он был гад (наоборот - отличный был мужик), а потому что служба - это служба. На ней надо служить, а не набивать тумбочки всяким ненужным стаффом! (Что-то я начинаю себе напоминать солдата Швейка... сейчас исправлюсь...)

До присяги было две недели, и эти две недели были именно что дурдомом. Помимо очевидно необходимых вещей, как-то: строевой и физической подготовки, политзанятий и чистки сапог и бляхи, и т.п., я учился шить и скоблил стеклом табуретки. Дело тут вот в чем: гардероб солдата, если кто не в курсе, состоит из трех одеяний: х/б, п/ш и шинель. Первая - летняя форма одежды, вторая - зимняя, а шинель - это, товарищи, такое пальто без подкладки. У всех этих, не боюсь этого слова, гарментов на плечах должны красоваться погоны, на лацканах - петлицы, а в петлицах - "птички" (да, я был "летуном"). Всё это надо пришивать - самому.

Шить из нас почти никто не умел. Я знал, как пришивать пуговицы, но погоны были для меня реальным челленджем! Первую свою пару погон (или всё же погонов?) я пришил с такой нечеловеческой силой, что они скрипели при ходьбе. Но это были еще цветочки. Над шинелью я почти рыдал... она казалась такой толстой - ну как ее проколешь такой маленькой иголкой?! Что ж - мышки плакали, кололись, но продолжали пришивать погоны...

О табуретках. В то время армейская табуреточная промышленность выпускала свою продукцию покрашенной: нескупые слои приятной для глаза салатно-зеленой краски элегантно стекали большими застывшими каплями с сиденья и ножек. Когда я увидел табуретку в первый раз, она мне напомнила картины Дали... увы, нам предстояло уничтожить эту красоту. Ибо по уставу табуретка должна быть некрашенной! так что в свободное время мы упорно скоблили табуретки битым стеклом, добавляя ран на наших и без того не пышущих здоровьем руках.

О портянках. Да, их надо было учиться наматывать. Секрет тут состоял в том, чтобы (я вижу, что меня читают в основном девушки, так что расскажу) завернуть ступню в импровизированный кокон, а из голени сделать небольшую мумию, закрепив узлом на щиколотке. Это в теории. На практике же "мумия" имеет свойство тихо сползать в район пятки и натирать тебе ногу. Ноги были натерты у всех без исключения! Впоследствии наши ноги реально ороговели, и нам стало всё по барабану, но до этого еще должно было пройти много месяцев...

О гигиене. Советские люди вообще не очень любили мыться, так что последнее, что меня заботило - это то, что баня была раз в неделю (за час до подъема). Не настоящая баня, конечно - скорее, душ. После душа выдавали портянки, трусы и майки - ношенные до того поколениями советских военнослужащих и прокипяченные до белизны (хлорка, очевидно). В казарме горячей воды не было.

Здесь нужно остановиться на одной особенности современной армии, смысл которой лично для меня остаётся неясным до сих пор. Речь идёт о том, что после призыва не все молодые отправляются сразу в боевые части, кое-кто попадает в части учебные; однако таких «счастливчиков» оказывается меньшинство. Сразу возникает закономерный вопрос: почему не всех солдат отправляют учиться? Казалось бы: поголовное обучение воинским специальностям позволит повысить уровень профессиональной подготовки солдат и повысит качество увольняемых в запас на случай мобилизации. Возможно, причина в том, что и в обычных частях солдат в должной мере обучают военной специальности? На некотором уровне, конечно, обучают, но такое самопальное «обучение» редко дотягивает до профессиональной подготовки в учебной части, так как сильно разбавляется поручениями дедов и муштрой уставщины. Значит, причина в чём-то другом.

Наиболее разумным объяснением мне кажется такое: если всех солдат сначала обучать в учебной войсковой части, то армия столкнётся с потребностью в чрезвычайно большом количестве таких частей, а равно и с проблемой укомплектования боевых частей. Кроме того, не на все воинские должности в армии требуются прошедшие обучение профессионалы. В самом деле, пулемётчика или автоматчика не обязательно длительное время обучать, достаточно научить разбирать и чистить своё оружие, в довершение отправив пару раз на стрельбы. И хотя такой автоматчик или пулемётчик явно не сравнится с аналогом из спецназа или военной разведки, где умеют не только нажимать на спусковой крючок, но ещё и точно стрелять, использовать рельеф местности для укрытий и организации обороны и многое другое, однако, он сможет выполнять требуемый от него минимум, а максимуму научится уже в бою или от офицера. Так что власти пошли по пути наименьшего сопротивления, сделав обучение в учебных войсковых частях скорее исключением из правил, чем правилом.

Учебные войсковые части на армейском жаргоне именуются «учебками». Их организационной особенностью является то, что в каждый конкретный момент времени здесь учится только один призыв, организуемый более опытными сержантами, оставшимися здесь от предыдущих наборов призывников. Соответственно, в лице учебки мы получаем растянутый на всё время обучения КМБ, отличающийся ярко уставными отношениями без примесей дедовщины.

В целом отношения здесь характеризуются высокой степенью социальной справедливости. Полученное в посылках делится между солдатами поровну, все в равной степени участвуют в нарядах по части, даже наказаниям подвергается, в лучших традициях уставщины, всё подразделение.

Срок обучения обычно составляет 6 месяцев, однако в некоторых учебных частях он может быть и больше, достигая 9 месяцев. Качество обучения не берусь оценивать, так как отзывами солдат оно измеряться не может. Обучение оценивается отдачей и квалификацией выпускников, о которых следовало бы поспрашивать опытных офицеров. Единственное, мне довелось плотно столкнуться с работой учебной части разведки, которая мне показалась весьма качественной. Также в нашу часть приходили неплохо подготовленные сапёры, которые, по крайней мере, знали устройство и параметры основных мин, в отличие от пришедших сразу в войска гражданских.

После окончания курса обучения некоторым выпускникам предлагается остаться в учебке в качестве сержантов для следующих призывов, если, конечно, имеются вакансии. Больше всего командование натерпливается страху, когда предыдущий призыв ещё ожидает отправки в войска, а новый уже приступил к обучению. Тогда сержанты и офицеры стремятся полностью изолировать новый призыв от старого, однако, это не всегда удаётся. С другой стороны, ребята отзывались, что такая изоляция не достигает своей цели, и старый призыв всё равно пообщается с молодым, как бы его ни пытались от этого отвадить. Правда, во всех известных мне случаях общение старого призыва с молодым никогда не приводило к драматическим последствиям и велось обычно с позиции покровительственного отношения старожил к молодым. С ними делились бытовым опытом, узнавали новости «большого» мира, свежие истории из жизни – в общем, старожилы вели себя, как деды по отношению к молодому пополнению в первые дни его прибытия. В любом случае, период совместного сосуществования старожилов и молодых в учебке совершенно незначителен как по времени, так и по взаимному влиянию, ведь новый и старый коллективы почти не пересекаются, не выполняют единого дела и не образуют единой общности, связанной официальной или неофициальной иерархией.

Так что для дедовщины в учебке просто нет никаких организационных оснований по причине отсутствия дедов как вида. Основная проблема для командования – чтобы сержанты не зарывались и не пытались использовать молодых в своих интересах. Это обеспечивается, в том числе, развитой системой доносительства, которая здесь поддерживается на более-менее приемлемом уровне, а также частым соприкосновением солдат с офицерами. Последнее связано с организацией в учебках распорядка, когда большая часть времени посвящается реальному обучению, а функции учителей при этом выполняют офицеры. Дополнительно сержантов сдерживает от произвола их боязнь потерять место и отправиться в войска.

В учебках также редко практикуются примитивные методы мордобития, работа с личным составом поставлена более тонко и строится на системе коллективных наказаний: за провинность одного отвечает всё подразделение. Ответственность приходит либо в форме большого количества физических упражнений (отжимания, приседания), либо бегом в полной химической защите с надетыми противогазами, либо в виде дополнительных нарядов по части.

В итоге, самое страшное для молодых не в соприкосновении со старожилами и не в произволе сержантов, а в последующем попадании в войска. В некоторых частях положение выходцев из учебки хуже, чем положение духов. При этом служивые рассуждают так: «Раз они полгода проё…, то теперь должны получить по полной!» На них сваливается вся тяжесть обслуживания дедов и общественной работы по части, так что таким слонам не позавидуют даже зелёные духи.

А в день приезда в войска им устраивают демонстрацию, эдакую локальную Варфоломеевскую ночь. Поздно вечером деды, черпаки и организованные ими слоны вооружаются дужками от кроватей, табуретками и любыми другими подручными средствами и хорошенько отхаживают вновь прибывших, проводя параллельно назидательное внушение. Новички должны в полной мере проникнуться атмосферой РЕАЛЬНОЙ армии, понять, кого им следует уважать и бояться и каково теперь их собственное социальное положение. Так заканчивается обучение и начинается служба.

Обрисованная ситуация показывает судьбу любого «исключения из правил» в армии, которым оказывается в том числе и обучение в учебке. С другой стороны, данная акция направлена на разобщение вновь прибывших из учебки молодых, которые в учебной части успели образовать коллектив со своими лидерами и своими эгоистичными интересами. Иногда дедам не удаётся разрушить такой коллектив, и вновь прибывшие оказывают организованное сопротивление, но такие случаи не слишком часты: обычно в войска попадает не весь коллектив учебки, который распределяют по разным частям страны на вакантные должности по профилю обучения, а лишь некоторые его «ошмётки». Гораздо более часты ситуации, когда сопротивление оказывает часть прибывших, и тогда этих бойцов оставляют в покое, – особенно, если сопротивление оказывает не один отмороженный боец, а небольшая спаянная за время совместного обучения группа.

В армейской учебной части («учебке») советский новобранец постигал азы воинской науки и привыкал к суровым условиям жизни на будущие два (а для морфлота и три) года службы.

Все быстро, сразу и правильно

«Учебки» в советской армии были разными - могли сразу послать в специализированную, в зависимости от полученной на гражданке квалификации (к примеру, в школу по подготовке сержантского состава). Но в основном «учебка» ассоциировалась с армейским «предбанником», где старослужащие-сержанты на протяжении полугода муштровали «духов», приучая их к армейским порядкам.

В «учебке» новобранцам доходчиво давали понять, что в армии надо делать все быстро, сразу, и правильно - выполнять команды «подъем-отбой» за 45 секунд (если кто-то один не успевал, страдало все подразделение), подшивать воротнички, пришивать погоны, пуговицы, петлицы… «Духов» (ими становились сразу после принятия присяги) гоняли строевой и физподготовкой, они ходили в наряды по кухне, гауптвахте и караулы. Для советской армии неизменной составляющей были политзанятия, на которых солдаты должны были конспектировать лекции о международном положении и «склеротическом пальце мирового империализма, лежащем на спусковом крючке войны». С самого начала службы для советских солдат существовали только две телепередачи, которые они не только имели право, но и обязаны были смотреть - ежевечерняя программа «Время» (в 9 часов) и «Служу Советскому Союзу!» (в 10 часов утра по воскресеньям).

В «учебке» солдаты сталкивались со многими вещами, которые они не умели делать на гражданке. К примеру, мотать портянки. Это была целая наука, и если портянка не наматывалась как положено, то ноги на марше (при пробежке и т.п.) растирались в кровь.

Как кормили в «учебках»

Одна из составляющих «дурдома» армейской «учебки» - солдатский рацион. Таких блюд, которыми кормили советских воинов в армии, потом они не встречали нигде. Бугус (с точки зрения языка, правильнее будет «бигос», но в советской армии давали именно «бигус») - вареная кислая капуста, иногда со следами картошки. Воняла она так, что воины чаще предпочитали оставаться голодными, и недоеденный бигус шел на свинарник. Вареное сало, нередко со следами щетины, в солдатском рационе, как правило, преобладало над мясом. Мусульмане салом тоже не брезговали - кушать-то всем хотелось. Продукты жарились на комбижире, весьма нежелательном для тех, у кого нездоровая пищеварительная система.

Постоянное желание «откосить»

Неизбывное стремление любого солдата «учебки» - попасть в санчасть, а еще лучше - в госпиталь, надолго - «закосить», «затариться». Это удавалось редко, и немногим. «Низовая» советская армейская медицина, впрочем, была таковой и по качеству. Поэтому нередко военнослужащие-срочники демобилизовывались домой с букетом самых разных, часто хронических, заболеваний.

Получение военной специальности

В «учебке» солдаты должны были получить военную специальность в зависимости от рода войск - если новобранец, к примеру, готовился стать танкистом, он на практике осваивал эту гусеничную громадину. Учебные стрельбы из всех видов оружия и боевой техники, находившихся на вооружении в советской армии, проводились как днем, так и ночью, в любое время года, и невзирая на погоду. На полигон могли выезжать ежемесячно, а то и чаще.

Помимо собственно подготовки по военной специальности обязательными в «учебке» были занятия по изучению устройства, сборке-разборке автомата Калашникова (на время), учебные стрельбы из него на полигонах.

Общие представления о том, как проходили занятия по получению военных навыков в советской армии, можно получить из фильма Бондарчука «9 рота» (сам Федор Сергеевич в СА в свое время послужил). С учетом всех условностей картины, которые можно списать на режиссерское художественное преувеличение, армейский учебный процесс там показан более-менее достоверно. Во всяком случае, это не рождественская открытка «Максим Перепелица» о перерождении деревенского хулигана в бравого младшего сержанта, снятая на

Молодые люди призывного возраста достаточно активно интересуются всеми нюансами службы в армии, чтобы хотя бы приблизительно узнать, какая жизнь их ожидает после призыва. Один из популярных вопросов, которые они задают, касается учебки. Наша статья расскажет вам, что представляет собой учебная войсковая часть, чем она отличается от обычной и сколько времени будет длиться обучение в 2017 году.

Выясняем, что же такое учебка

Сразу после призыва подавляющее большинство новобранцев отправляется в боевые части, где начинает изучать армейскую науку в формате курса молодого бойца. Некоторые же счастливчики попадают в учебку, откуда по истечении определенного срока выходят специалистами в какой-либо воинской сфере.

Почему в учебные части не отправляются абсолютно все призывники? На этот вопрос можно найти сразу несколько вариантов ответа. Во-первых, далеко не все воинские специальности требуют столь тщательного обучения, которое организуется в учебке. Во-вторых, количество подобных частей ограничено, и они просто не в состоянии принять огромное число молодых людей, призываемых на службу два раза в год. Наконец, в-третьих, если все будут отправляться в учебки, значит, возникнет серьезная нехватка кадров в боевых подразделениях. Именно по этим причинам направление на обучение является скорее исключением, чем правилом.

Учебка в российской армии представляет собой войсковую часть, в которой новобранцы проходят обучение по какой-либо специальности.

От обычных боевых подразделений ее отличают следующие особенности:

• все новобранцы, попадающие в учебную часть, принадлежат к одному призыву, управляемому опытными сержантами. Следовательно, полностью исключаются даже малейшие проявления дедовщины;
• абсолютно все, начиная с воинской дисциплины и заканчивая наказаниями за ее нарушения, определяется Уставом Вооруженных сил РФ. Подобная ситуация должна быть и в любой боевой части, однако смешение нескольких призывов делает это практически невозможным, несмотря на ужесточение мер по борьбе с дедовщиной и другими проявлениями;
• распорядок дня в учебке несколько отличается от расписания в боевых частях. Главная особенность – значительно большее количество теоретических занятий;
• при наличии вакансий выпускники могут остаться служить в учебных частях на сержантских должностях и обучать новобранцев.

Главная особенность – это абсолютно равные условия для всех, значительно более высокая, чем в боевых частях, степень социальной справедливости. Каждый курсант учебки идет в наряд в порядке очередности, а не по чьей-то прихоти, военнослужащие делят поровну содержимое посылок из дома, а также все тяготы и лишения воинской службы.

Сколько длится обучение в учебке

Совсем недавно, когда срок службы в армии составлял 2 года, обучение каким-либо воинским премудростям в учебных частях могло занимать 6-9 месяцев. Сегодня ситуация несколько изменилась. В зависимости от специальности, срок обучения может составлять всего от 3-х месяцев до полугода. То есть оно представляет собой лишь растянутый во времени курс молодого бойца, которого чаще всего хватает лишь на то, чтобы несколько раз съездить на стрельбы да подтянуть физическую подготовку, если новобранец до армии вообще не уделял время спорту.