Пришел конец. Но еще в начале IV в. центр державы переместился в более спокойные и богатые восточные, балканские и малоазийские, провинции. Вскоре столицей стал Константинополь, основанный императором Константином на месте древнегреческого города Византия. Правда, и на Западе остались свои императоры - управление империей было разделено. Но старшими считались именно государи Константинополя. В V в. Восточная, или Византийская, как говорили на Западе, империя устояла под ударом варваров. Более того, в VI в. ее властители отвоевали многие земли занятого германцами Запада и удерживали их два столетия. Тогда они являлись римскими императорами не только по титулу, но и по сути. Лишившись к IX в. значительной части западных владений, Византийская империя тем не менее продолжала жить и развиваться. Она просуществовала до 1453 г ., когда последний оплот ее власти - Константинополь пал под напором турок. Все это время империя оставалась в глазах подданных законной преемницей . Ее жители называли себя ромеями , что по-гречески значит «римляне», хотя основную часть населения составляли греки.

Географическое положение Византии, раскинувшей свои владения на двух континентах - в Европе и Азии, а порой простиравшей власть и на области Африки, делало эту империю как бы связующим звеном между Востоком и Западом. Постоянное раздвоение между восточным и западным миром стало историческим уделом Византийской империи. Смешение греко-римских и восточных традиций наложило отпечаток на общественную жизнь, государственность, религиозно-философские идеи, культуру и искусство византийского общества. Однако Византия пошла собственным историческим путем , во многом отличным от судеб стран как Востока, так и Запада, что определило и особенности ее культуры.

Карта Византийской империи

История Византийской империи

Культура Византийской империи создавалась многими народами. В первые века существования ромейской державы под властью ее императоров находились все восточные провинции Рима: Балканский полуостров, Малая Азия, юг Крыма, Западная Армения, Сирия, Палестина, Египет, северо-восток Ливии . Создателями нового культурного единства были , римляне, армяне, сирийцы, египетские копты и селившиеся в границах империи варвары.

Самым мощным культурным пластом в этом культурном многообразии было античное наследие. Задолго до появления Византийской империи благодаря походам Александра Македонского все народы Ближнего Востока подверглись мощному объединяющему воздействию древнегреческой, эллинской, культуры. Этот процесс получил название эллинизации. Перенимали греческие традиции и переселенцы с Запада. Так что культура обновленной империи складывалась как продолжение главным образом культуры древнегреческой. Греческий язык уже в VII в. безраздельно господствовал в письменной и устной речи ромеев (римлян).

Востоку, в отличие от Запада, не довелось испытать разорительных варварских набегов. Потому здесь не было страшного культурного упадка. Большинство древних греко-римских городов продолжало существовать и в византийском мире. В первых веках новой эры они сохраняли прежний облик и устройство. Как и в Элладе, сердцем города-оставалась агора - обширная площадь, где прежде проводились народные собрания. Теперь, впрочем, народ все чаще собирался на ипподроме - месте представлений и скачек, объявления указов и публичных казней. Город украшали фонтаны и статуи, великолепные дома местной знатии общественные здания. В столице - Константинополе - лучшими мастерами возводились монументальные дворцы императоров. Самый известный из ранних - Большой императорский дворец Юстиниана I, прославленного победителя германцев, правившего в 527-565 гг., - был воздвигнут над Мраморным морем. Внешний вид и убранство столичных дворцов напоминали о временах древних греко-македонских владык Ближнего Востока. Но византийцы использовали и римский градостроительный опыт, в частности водопроводную систему и бани (термы).

Большинство крупных городов античности осталось центрами торговли, ремесла, науки, литературы и искусства. Таковы были Афины и Коринф на Балканах, Эфес и Никея в Малой Азии, Антиохия, Иерусалим и Берит (Бейрут) в Сиро-Палестинс, Александрия в древнем Египте.

Крушение многих городов Запада привело к смещению торговых путей на восток. В то же время нашествия и захваты варваров сделали сухопутные дороги небезопасными. Закон и порядок сохранялись только во владениях константинопольских императоров. Поэтому «темные», наполненные войнами столетия (V- VIII вв.) стали порой расцвета византийских портов . Они служили и перевалочными пунктами для военных отрядов, отправлявшихся на многочисленные войны, и стоянками сильнейшего в Европе византийского флота. Но главным смыслом и источником их существования была морская торговля. Торговые связи ромеев простирались от Индии и до Британии.

В городах продолжали развиваться античные ремесла. Многие изделия ранневизантийских мастеров являются настоящими произведениями искусства . Шедевры ромейских ювелиров - из драгоценных металлов и камней, из цветного стекла и слоновой кости - вызывали восхищение в странах Ближнего Востока и варварской Европы. Германцы, славяне, гунны перенимали мастерство ромеев, подражали им в собственных творениях.

Монеты в Византийской империи

Во всей Европе долгое время обращалась только ромейская монета. Константинопольские императоры продолжали чекан римских денег, внося лишь незначительные изменения в их внешний вид. Право римских императоров на власть не подвергалось сомнению даже лютыми врагами, и единственный в Европе монетный двор был тому подтверждением. Первым на Западе осмелился начать чекан собственной монеты франкский король во второй половине VI в. Однако и тогда варвары лишь подражали ромейскому образцу.

Наследие Римской империи

Еще заметнее римское наследие Византии прослеживается в системе управления государством. Политические деятели и философы Византии не уставали повторять, что Константинополь - Новый Рим, что они сами - ромеи, а их держава - единственная хранимая Богом империя. Разветвленный аппарат центральной власти, налоговая система, правовая доктрина незыблемости императорского единодержавия сохранились в ней без принципиальных изменений.

Быт императора, обставленный с необычайной пышностью, преклонение перед ним были унаследованы от традиций Римской империи. В позднеримский период, еще до византийской эпохи, дворцовые ритуалы включили в себя многие элементы восточных деспотий. Василевс, император, появлялся перед народом только в сопровождении блестящей свиты и внушительной вооруженной охраны, следовавших в строго определенном порядке. Перед василевсом простирались ниц, во время тронной речи его закрывали специальными занавесями, сидеть в его присутствии получали право единицы. К его трапезе допускались лишь высшие чины империи. Особенно помпезно обставлялся прием иноземных послов, которых византийцы старались поразить величием власти императора.

Центральное управление концентрировалось в нескольких ведомствах-секретах: Шваз ведомстве логофета (управителя) геникона - главном налоговом учреждении, ведомстве воинской кассы, ведомстве почты и внешних сношений, ведомстве по управлению имуществом императорской семьи и др. Помимо штата чиновников в столице каждое ведомство имело должностных лиц, посылаемых с временными поручениями в провинции. Существовали еще и дворцовые секреты, которые управляли непосредственно обслуживавшими царский двор учреждениями: продовольственными, гардеробными, конюшенными, ремонтными.

Византия сохранила римское право и основы римского судопроизводства. В византийскую эпоху завершилась разработка римской теории права, получили окончательное оформление такие теоретические понятия юриспруденции, как право, закон, обычай, было уточнено различие между частным и публичным правом, определены основы регулирования международных отношений, нормы уголовного права и процесса.

Наследием Римской империи была и четкая налоговая система. Свободный горожанин или крестьянин платил в казну налоги и пошлины со всех видов своего имущества и с любого рода трудовой деятельности. Он платил и за владение землей, и за сад в городе, и за мула или овец в хлеву, и за помещение, сдаваемое внаем, и за мастерскую, и за лавку, и за корабль, и за лодку. Практически ни один товар на рынке не переходил из рук в руки, минуя бдительное око чиновников.

Военное дело

Сохранила Византия и римское искусство ведения «правильной войны». В империи бережно хранили, переписывали и изучали древние стратегиконы - трактаты о воинском искусстве.

Периодически власти реформировали армию, отчасти из-за появления новых врагов, отчасти для ее соответствия возможностям и потребностям самого государства. Основой византийского войска стала кавалерия . Ее количество в составе армии колебалось от 20 % в позднеримское время до более чем одной трети в X в. Незначительной частью, но очень боеспособной стали катафрактарии - тяжелая кавалерия.

Военный флот Византии также был прямым наследством Рима. О его силе говорят следующие факты. В середине VII в. император Константин V смог послать в устье Дуная для ведения боевых действий против болгар 500 судов, а в 766 г. - даже свыше 2 тыс. Самые крупные корабли (дромоны) с тремя рядами весел брали на борт до 100- 150 воинов и примерно столько же гребцов.

Новшеством на флоте стал «греческий огонь» - смесь нефти, горючих масел, асфальта серы, - изобретенный в VII в. и наводивший ужас на врагов. Он выбрасывался из сифонов, устроенных в виде бронзовых чудовищ с разинутыми пастями. Сифоны можно было поворачивать в разные стороны. Выбрасываемая жидкость самовоспламенялась и горела даже на воде. Именно при помощи «греческого огня» византийцы отбили два арабских вторжения - в 673 и 718 гг.

Превосходно было развито в Византийской империи военное строительство, опиравшееся на богатую инженерную традицию. Византийские инженеры - строители крепостей славились далеко за пределами страны, даже в далекой Хазарии, где по их планам возводилась крепость

Приморские крупные города кроме стен защищались подводными молами и массивными цепями, преграждавшими вход вражескому флоту в бухты. Такими цепями замыкались Золотой Рог в Константинополе и залив Фессалоники.

Для обороны и осады крепостей византийцы использовали различные инженерные сооружения (рвы и частоколы, подкопы и насыпи) и всевозможные орудия. В византийских документах упоминаются тараны, подвижные башни с перекидными мостками, камнеметные баллисты, крюки для захвата и разрушения осадных приспособлений врага, котлы, из которых кипящая смола и расплавленный свинец выливались на головы осаждавших.

Болгары, враги Византийской империи

Дата: 21.04.2013

Василий II выставил против болгарской конницы византийских катафрактариев, а вооруженных топорами русов - против славянских копейщиков.Армии Византийской империи и Болгарского царства имели много общего с точки зрения военного искусства, во всех других отношениях они являлись полной противоположностью друг друга. Так, например, дошедшие до настоящего времени богатое литературное наследие Византии и многочисленные документы содержат больше информации о византийской армии, чем о любом другом средневековом войске. Болгария же оставила чрезвычайно мало источников, на основании которых можно было бы составить описание вооруженных сил этой страны - в ней не было каких-либо гражданских институтов и развитой письменности. То немногое, что сегодня известно о ее армии, почерпнуто из письменных источников врагов Болгарии - византийцев.

Когда булгары прибыли на Дунай в VII веке, мужчины этого племени были преимущественно воинами. Сражавшиеся с ними византийцы отметили прекрасную подготовку тяжелых булгарских всадников, которые одинаково умело пользовались луками, копьями и мечами. Лошадь являлась у булгар священным животным -тот, кто плохо обращался со своим конем, мог быть предан смерти.Во время царствования Симеона I основу армии по-прежнему составляла тяжелая конница, численность которой оценивается в 12 000-30 ООО всадников. Болгары были известны своим умением сражаться ночью («они видят в темноте как летучие мыши», - написал один хронист), а также свирепостью, с которой они бросались в преследование, как только противник начинал отступление. «Когда они обращают своих врагов в бегство, они не удовлетворяются как персы, византийцы и другие народы тем, что преследуют их разумное расстояние и грабят их лагерь, но вместо этого они не ослабевают напор до тех пор, пока враг не будет полностью уничтожен».Византийский хронист, известный как Псевдо-Симеон, описывает болгарскую конницу, как «бронированную железом» -по-видимому, имея в виду кольчужную или чешуйчатую броню - и отмечает, что всадники были вооружены мечами, копьями и луками, а также булавами.

Пехота войска Симеона состояла, вероятно, из славян, населявших земли к югу от Дуная. Она представляла собой легковооруженные войска, использовавшие круглые щиты, и основным оружием которых было копье. Однако ко времени правления царя Самуила процесс ассимиляции зашел настолько далеко, что между воинами болгарской армии практически отсутствовали какие-либо этнические различия.Болгарский метод ведения боевых действий имел две отличительные особенности. Важнейшей являлось умелое использование условий местности, особенно балканских горных перевалов. Болгары имели много опорных пунктов в горах и обладали большим опытом по передаче сигналов главным силам своей армии о приближении войск противника. Отряды основной армии болгар получали время для организации засад или чтобы отрезать противнику пути к отступлению. Каждый из этих методов боя много раз успешно использовался против византийских войск.

Другая особенность, о которой неоднократно упоминается в византийских источниках, заключалась в использова-нии конного резерва, кото-рый мог быть введен в бойв решающий момент. Эта конница неожиданно атаковала противника, даже когда тому уже удавалось прорваться через основные болгарские расположения. Использование этой тактики навело некоторых очевидцев на мысль, что болгары намеренно предпринимали ложное отступление, чтобы затем опрокинуть противника внезапной атакой конницы. Хотя существуют большие сомнения по поводу того, что болгарские войска обладали настолько высокой дисциплиной, чтобы иметь возможность использовать такую тактику, необходимо признать, что конный резерв являлся важной составной частью армии и постоянно ждал момента, когда можно будет неожиданно атаковать противника.

Сегодня мало известно о структуре командования болгарской армии. Источники сообщают о том, что во времена царя Самуила сам он возглавлял центр своей армии, а оба фланга находились под началом двух его ближайших приближенных. При Беласице болгарская армия предположительно насчитывала 20 ООО человек, с учетом сильного резерва в ее тылу.
Византийская армия Василия II был одной из наиболее эффективных в Средние века. Основа ее мощи заключалась в организации войск, которая стала результатом длительного процесса, начатого в VII веке, когда император Ираклий разделил территорию империи в Анатолии на военные провинции, или фемы. Каждая из них должна была предоставлять ему во время войны определенное количество обученных и вооруженных воинов.

Со временем эта система бьиа распространена и на другие области империи, чтобы укрепить защиту восточных границ Византии от вторжений мусульман. Система формирования провинциальных корпусов стала также использоваться на западных границах империи, и к концу IX века она уже бьиа, скорее всего, универсальной. К моменту смерти Василия II в 1025 году вся Византийская империя, за исключением земель вокруг самого Константинополя, была разделена на фемы. Эти округа по четыре объединялись под властью наместника или стратига, который в то же время являлся и командующим расположенными в них войсками провинции. В некоторых приграничных районах командование войсками возлагалось на особых военачальников - дук, которые возглавляли размещенные в них корпуса (сформированные не только из местных войск).Провинциальные корпуса составлялись как из профессиональных солдат, так и из местных крестьян-ополченцев, которые за военную службу получали от государства небольшие земельные наделы. И земля, и обязанность нести службу передавались по наследству от отца к сыну. Тем не менее, и профессионалы, и ополченцы получали жалование. В то время основу армии составляли войска восточных фем, а элитными являлись войска Анатолийской фемы.

Константинополь и его окрестности не входили ни в одну из фем. Для обороны столицы в ней - или достаточно близко от нее, как правило, во Фракии и Вифинии, - находилась главная полевая армия. Эти полки формировали элитные войска империи - тагмату. Кавалерия присоединялась к императору во время военных походов или маневров, чтобы защитить столицу, когда она оказывалась под угрозой, и действовала вместе с пехотой, которая обычно образовывала гарнизон города. Эти войска действовали в первых рядах византийской армии, сражавшейся с арабами и болгарами в IX и X веках. Тагмата состояла из профессиональных солдат - наемников, часто иностранных, служивших в армии длительное время. Отряды тагматы также размещались в провинциях, где они находились под командованием своих офицеров, а не местных дук или стратигов. Начиная с царствования Василия II, для XI века были характерны увеличение подразделений тагматы, непосредственно подчиненных центральной власти, и соответственно уменьшение количества провинциальных контингентов.Тагмата состояла в основном из конницы, и лучшие войска в фемах также были конными. Византийские всадники, часто имевшие тяжелую броню, назывались катафрактариями, причем их лошади также имели броню. Византийская конница использовала различные виды вооружения, в том числе два вида мечей, а также в ее составе были специально обученные лучники. Для ближнего боя всадники предпочитали булаву, некоторые из вариантов которой были настолько эффективны, что ими, по-видимому, можно было пробить череп лошади противника.

В Византии существовал еще один вид войск - личная гвардия императора. Эти части, как правило, сильно отличались от всех других подразделений византийской армии. Император нуждался в элитных воинах, которые были бы безоговорочно ему преданы, и на которых никак не влияли бы ни политика, ни семейные связи. Поэтому личная гвардия императора практически полностью состояла из иностранных наемников, то есть людей абсолютно равнодушных к деятельности любой из политических и религиозных группировок Византии. В нее входили македонцы, хазары, грузины и даже арабы, служившие в этих частях в VIII и IX веках. Самое известное подразделение императорской гвардии было сформировано Василием II из 6000 русских воинов, которых прислал ему князь Киевский Владимир, - оно стало известно как Варяжская гвардия.Слово « варяг», как полагают некоторые историки, происходит от древнегерманского wara (присяга, клятва) и подразумевает, что они действительно зарекомендовали себя как верные защитники нанимавших их императоров. Присутствие на поле боя этих вооруженных топорами воинов означало, что здесь находится сам император. Гвардия, состоявшая при Василии из варягов, и по качеству, и по сути принципиально отличалась от элитных подразделений, состоявших из иностранных наемников, при правивших ранее императорах.

Варяжский полк участвовал во всех кампаниях Василия II, начиная с гражданской войны, во время которой он и был собственно сформирован. При Хрисополе варяги захватили врасплох войска мятежников под командованием Калокира Дельфина, генерала Варды Фоки, пока те пировали. Многих они перебили, а остальных обратили в бегство. Через несколько недель варяги приняли участие в битве при Абидосе, в ходе которой войска Фоки были окончательно разгромлены, а сам он убит.В 990-е годы варяги участвовали в походах Василия против Фатимидов, а затем - в период между 1001 и 1018 годами - они сопровождали Василия II в кампаниях против царя Самуила в Греции и Македонии. О том, что в этих походах задействовалась гвардия, свидетельствуют письменные источники. Это подтверждается также большим количеством норвежского и русского вооружения XI века, обнаруженного археологами в Болгарии. Когда после сражения при Беласице Василий наконец в 1018 году захватил столицу Самуила, он разделил пленных на три группы: одну треть для себя, вторую -для византийских солдат, а третью - для варягов, что свидетельствовало о том, насколько высоко он их ценил.

В том же году лангобардский аристократ Мелус из Бари, поднявший мятеж против византийского господства на юге Италии, провел несколько сражений с императорской армией. При Каннах катепан Италии Василий Войоан, в армии которого были варяги, встретился с армией Мелуса, на стороне которого выступали наемники во главе с норманном Жильбером Буате. Вступившие в бой с варягами лангобарды были опрокинуты и разгромлены, а Жильбер и многие из его норманнов - убиты.В 1021 году Василий возглавил вторую экспедицию в Грузию, сообщая о которой, хронисты упоминают о жестокости русов, которым было приказано разорять сельскую местность и убивать местных жителей, а затем они приняли участие в последней решающей битве с грузинами и абасгианами.Платили варягам очень хорошо, и через некоторое время человек, желавший поступить в полк, должен был раскошелиться на довольно приличную сумму в золоте. Претендент на поступление в полк варягов, успешно проделавший долгий и опасный путь в Константинополь, имея при себе приличную сумму наличными, вероятно, должен был также пройти особый отбор, чтобы соответствовать высоким требованиям, предъявляемым к новобранцам. Воины, потерпевшие неудачу при поступлении в гвардию, могли войти в другие наемные части.

Высокая плата за поступление в полк оправдывалась возможностями на пути к получению в будущем приличного состояния, поскольку выплачиваемое варягам жалование и дополнительные денежные поступления оказывались намного выше того, что получали в византийской армии. Все воины, поступившие на службу - в том числе и в отряды иностранных наемников, и в Варяжскую гвардию - вносились в особые свитки, составляемые особым ведомством императорского правительства. Их жалование в 30 или 40 номизм в месяц было намного больше того, что хороший ремесленник или солдат регулярной армии мог заработать за год.Номизма - монета, содержавшая в себе около пяти граммов чистого золота - сохраняла свое значение на протяжении веков. Она использовалась в качестве международной валюты и имела хождение в таких далеких регионах, как Скандинавия. Помимо жалования варяги имели множество других источников дохода - они грабили местное население и захватывали трофеи. Помимо обычных выплат при вступлении на трон нового императора гвардейцы традиционно получали право на «рейд» в его покои.

Один из варягов - Гаральд Гардрада -накопил настолько большое личное состояние, что по возвращении из Византии смог жениться на дочери великого князя Киевского Ярослава Мудрого. После этого он вернулся на родину в Норвегию и использовал свое удивительное богатство, чтобы профинансировать успешную борьбу за трон, а затем и вторжение в Англию.Упоминания об атлетическом телосложении, внешнем виде и воинственности варягов часто встречаются в византийских источниках. Живший в начале XII века хронист Скилица сообщает, что варяги носили пышные бороды, усы и длинные густые волосы. В одной из хроник середины XI века содержится описание воина варяжской гвардии: «Рядом с ними стояли иноземные наемники, тавроскифы - страшные и огромные. Воины были голубоглазые и имели естественный цвет лица... варяги бились как сумасшедшие, как будто пылая гневом... они не обращали внимания на свои раны...».Первые варяги, прибывшие на помощь Василию, имели собственное вооружение и снаряжение, однако вскоре Варяжская гвардия стала получать доспехи и оружие из императорских арсеналов, хотя по традиции они пользовались только личными мечами. Варяги также применяли обычноевооружение византийского воина - за тем исключением, что они предпочитали однолезвийные боевые топоры на длинной рукояти.

Историкам много известно о вооружении и организации византийской армии, но о том, как она воевала, как осуществлялась боевая подготовка и как византийцы использовали то или иное имевшееся у них оружие, сведений сохранилось мало. Варяги, например, имели щиты, но как они использовали их на поле боя, если их любимым оружием был огромный топор, который необходимо было держать обеими руками? Возможно, одни воины использовали топоры, в то время как другие прикрывали своих товарищей щитами? Известно, что викинги того времени, воевавшие в Западной Европе, использовали «стену щитов» в качестве основного боевого построения, но нет убедительных доказательств, что так же действовала и Варяжская гвардия.Подобная же ситуация сложилась и с информацией о коннице. Точно неизвестно, какая часть византийской конницы использовала луки, а какая -копья, не сохранилось сведений, как всадники маневрировали на поле боя. Возможно, они начинали со стрельбы из луков по противнику, а затем переходили в атаку. Не исключено, что сначала производилась массированная атака наподобие тех, которые осуществляли европейские рыцари, причем византийская конница могла использовать и более свободное построение.

Больше тысячи лет Византия была связующим звеном между Востоком и Западом. Зародившись на закате античности, она просуществовала вплоть до окончания европейского средневековья. Пока не пала под натиском османов в 1453 году.

Знали ли византийцы, что они византийцы?

Официально годом «рождения» Византии считается 395 год, когда Римская империя разделилась на две части. Западная часть пала в 476 году. Восточная - со столицей в Константинополе, просуществовала до 1453 года.

Важно, что названа «Византией» она была уже позже. Сами жители империи и окружающие народы называли её «Римской». И имели на то полное право - ведь столица была перенесена из Рима в Константинополь в 330 году, ещё во времена единой Римской империи.

После потери западных территорий империя продолжала существовать в урезанном виде с прежней столицей. Учитывая, что родилась Римская империя в 753 году до нашей эры, а погибла под грохот турецких пушек в 1453 году нашей эры, она просуществовала 2206 лет.

Щит Европы

Византия находилась в перманентном состоянии войны: в любой век византийской истории на 100 лет едва ли наберётся 20 лет без войны, а иногда и 10 мирных лет не будет.

Нередко Византия воевала на два фронта, а иной раз враги теснили её со всех четырёх сторон света. И если остальные европейские страны воевали, в основном, с врагом более-менее известным и понятным, то есть друг с другом, то Византии нередко приходилось первой в Европе встречать неведомых завоевателей, диких кочевников, уничтожавших всё на своём пути.

Пришедшие в VI веке на Балканы славяне настолько истребили местное население, что от него осталась лишь малая часть - современные албанцы.

Византийская Анатолия (территория современной Турции) много веков в изобилии поставляла империи воинов и продовольствие. В XI веке вторгшиеся турки опустошили эту цветущую область, и когда византийцам удалось отвоевать часть территории, они не смогли собрать там ни воинов, ни продовольствие - Анатолия превратилась в пустыню.

О Византию, этот восточный бастион Европы, разбились многие нашествия с востока, мощнейшее из которых - арабское в VII веке. Не выдержи «византийский щит» удара, и намаз, как заметил британский историк XVIII века Гиббон, слышался бы теперь над спящими шпилями Оксфорда.

Византийский Крестовый поход

Религиозная война - отнюдь не изобретение арабов с их джихадом или католиков с их Крестовыми походами. В начале VII века Византия стояла на краю гибели - враги теснили со всех сторон и самым грозным из них был Иран.

В самый критический момент - когда враги подступили с двух сторон к столице - византийский император Ираклий делает неординарный ход: он провозглашает священную войну за христианскую веру, за возвращение Животворящего Креста и других реликвий, захваченных иранскими войсками в Иерусалиме (в доисламскую эпоху государственной религией в Иране был зороастризм).

Церковь пожертвовала на священную войну свои сокровища, тысячи добровольцев были снаряжены и обучены на деньги церкви. Впервые византийская армия шла на персов, неся впереди иконы. В тяжёлой борьбе Иран был повержен, христианские реликвии возвратились в Иерусалим, а Ираклий превратился в легендарного героя, которого даже в XII веке вспоминали как своего великого предшественника крестоносцы.

Двуглавый орёл

Вопреки распространённому мнению, двуглавый орёл, ставший гербом России, отнюдь не был гербом Византии - это была эмблема последней византийской династии Палеологов. Племянница последнего византийского императора София, выйдя замуж за московского великого князя Ивана III, передала лишь фамильный, а не государственный герб.

Также важно знать, что многие европейские государства (балканские, итальянские, Австрия, Испания, Священная Римская империя) считали себя наследниками Византии по тем или иным причинам, и имели на своих гербах и флагах двуглавого орла.

Впервые же символ двуглавого орла появился задолго до Византии и Палеологов - в IV тысячелетии до нашей эры, в первой цивилизации на Земле, Шумере. Изображения двуглавого орла также встречаются у хеттов, индоевропейского народа, жившего во II тысячелетии до нашей эры на территории Малой Азии.

Россия - преемница Византии?

После падения Византии подавляющее большинство византийцев - от аристократов и учёных до ремесленников и воинов - бежало от турок отнюдь не к единоверцам, в православную Русь, а в католическую Италию.

Многовековые связи между средиземноморскими народами оказались сильнее религиозных разногласий. И если византийские учёные заполнили университеты Италии, а отчасти даже Франции и Англии, то на Руси учёным грекам заполнять было нечего - университетов там не было.

Кроме того, наследником византийской короны была не византийская принцесса София, жена московского князя, а племянник последнего императора Андрей. Он продал свой титул испанскому монарху Фердинанду - тому самому, для которого Колумб открыл Америку.
Россия может считаться преемницей Византии только в религиозном аспекте - ведь после падения последней, наша страна стала главным оплотом православия.

Влияние Византии на европейский Ренессанс

Сотни византийских учёных, бежавших от завоевавших их родину турок, взявших с собой свои библиотеки и произведения искусства, вдохнули новую энергию в европейское Возрождение.

В отличие от Западной Европы, в Византии изучение античной традиции никогда не прерывалось. И всё это наследие своей, греческой, цивилизации, намного более огромное и лучше сохранённое, византийцы принесли в Западную Европу.

Не будет преувеличением сказать, что без византийских эмигрантов Возрождение было бы не таким мощным и ярким. Византийская учёность оказала влияние даже на Реформацию: оригинальный греческий текст Нового Завета, пропагандировавшийся гуманистами Лоренцо Валлой и Эразмом Роттердамским, оказал большое влияние на идеи Протестантизма.

Изобильная Византия

Богатство Византии - факт довольно известный. Но насколько богата была империя - знают немногие. Один лишь пример: размер дани грозному Аттиле, державшему в страхе большую часть Евразии, равнялся годовому доходу всего лишь пары византийских вилл.

Иной раз взятка в Византии равнялась четверти выплат Аттиле. Иногда византийцам выгоднее было откупиться от вторжения неизбалованных роскошью варваров, чем снаряжать дорогостоящую профессиональную армию и полагаться на неизвестный исход военной кампании.

Да, бывали в империи и трудные времена, но византийский «золотой» ценился всегда. Даже на далёком острове Тапробана (совр. Шри-Ланка) золотые византийские монеты по достоинству были оценены местными правителями и купцами. Клад с византийскими монетами был найден даже на индонезийском острове Бали.

В первых веках нашей эры на территорию Европы двинулись дикие воинственные гунны. Двигаясь на запад, гунны привели в движение другие народы, кочевавшие по степям. Были среди них и предки болгар, которых средневековые хронисты называли бургарами.

Европейские хронисты, живописавшие о важнейших событиях своего времени, числили гуннов за злейших врагов. И неудивительно.

Гунны - зодчие новой Европы

Вождь гуннов Аттила нанес Западной Римской империи поражение, от которого она так и не смогла оправиться и вскоре прекратила свое существование. Явившись с востока, гунны прочно осели на берегах Дуная и дошли до сердца будущей Франции. В их войске покоряли Европу и другие народы, родственные и неродственные самим гуннам. Среди этих народов были кочевые племена, о которых одни хронисты писали, что они происходят из гуннов, а другие утверждали, что никакого отношения к гуннам эти кочевники не имеют. Как бы то ни было, в соседней с Римом Византии этих варваров держали за самых беспощадных и злейших врагов.

Первыми об этих ужасных варварах сообщил лангобардский историк Павел Диакон. По его словам, пособники гуннов убили короля лангобардов Агельмунда и увели в плен его дочь. Собственно, убийство короля и было затеяно ради похищения несчастной девушки. Наследник короля надеялся встретиться с противником в честном бою, но куда там! Едва увидев войско молодого короля, противник развернул коней и бежал. Королевское войско не смогло бы состязаться с варварами, воспитанными в седле с малолетства... За этим печальным событием последовало множество других. А после падения державы Аттилы кочевники осели на берегах Черного моря. И если мощь Рима подорвало нашествие Аттилы, то мощь Византии день за днем подрывали подлые набеги его «приспешников».

Причем сначала отношения между Византией и болгарскими вождями были замечательными.

Хитрые политики Византии думали в борьбе с одними кочевниками использовать других кочевников. Когда обострились отношения с готами, Византия заключила союз с вождями болгар. Однако готы оказались куда лучшими воинами. В первом же сражении они наголову разбили византийских защитников, а во втором бою погиб и вождь болгар Бузан. Очевидно, полная неспособность «своих» варваров противостоять «чужим» варварам возмутила византийцев, и болгары не получили каких-то обещанных даров или привилегий. Но буквально сразу после поражения от готов они и сами стали врагами Византии. Византийским императорам даже пришлось строить стену, которая должна была защитить империю от набегов варваров. Эта стана протянулась от Силимврии до Деркоса, то есть от Мраморного моря до Черного, и не зря получила наименование «долгой», то есть длинной.

Но и «долгая стена» не была для болгар помехой. Болгары прочно обосновались на берегах Дуная, откуда им было очень удобно совершать набеги на Константинополь. Несколько раз они наголову разбивали византийские войска и захватывали в плен византийских полководцев. Правда, византийцы плохо разбирались в этнической принадлежности своих врагов. Варваров, с которыми они то заключали союз, то вступали в смертельную схватку, они называли гуннами. Но это были болгары. А если еще точнее - кутригуры.

Хронисты, писавшие о народе, который современные историки идентифицируют как протоболгар, не отличали его от гуннов. Для византийцев все, кто воевал вместе с гуннами или даже заселил земли, оставленные гуннами, сами становились гуннами. Путаницу вносило и то, что болгары разделились на две ветви. Одна сосредоточилась по берегам Дуная, где потом возникло Болгарское царство, и в Северном Причерноморье, а другая кочевала в степях от Азовского моря до Кавказа, и в Поволжье. Современные историки считают, что в состав протоболгар входило на самом деле несколько родственных народов - савиры, оногуры, угры. Сирийские хронисты того времени были эрудированнее европейских. Они отлично знали, какие народы кочуют в степях за Дербентскими воротами, где прошла армия гуннов, оногуры, угры, савиры, бургары, кутригуры, авары, хазары, а также куласы, баграсики и абели, о которых в наши дни не известно ничего.

К VI веку протоболгар перестали путать с гуннами. Готский историк Иордан называет этих болгар племенем, посланным «за грехи наши». А Прокопий Кесарийский рассказывает о расколе в среде протоболгар такую легенду. У одного из гуннских вождей, осевших в стране Евлисия, что в причерноморских степях, были два сына - Утигур и Кутригур. После смерти правителя они разделили земли отца между собой. Подвластные Утигуру племена стали именовать себя утигурами, а подвластные Кутригуру - кутригурами. Прокопий считал и тех и других гуннами. У них были одна культура, одни обычаи, один язык. Кутригуры откочевали на запад и стали головной болью Константинополя. А готы, тетракситы и утигуры заняли земли восточнее Дона. Произошло это разделение, скорее всего, в конце V - начале VI столетия.

В середине VI века кутригуры заключили военный союз с гепидами и напали на Византию. Войско кутригуров в Паннонии насчитывало около 12 тысяч человек, и во главе его стоял отважный и умелый командир Хиниалон. Кутригуры стали захватывать византийские земли, так что императору Юстиниану тоже пришлось искать союзников. Его выбор пал на ближайших сородичей кутригуров - утигуров. Юстиниану удалось убедить утигуров, что кутригуры ведут себя не по-родственному: захватывая богатую добычу, они не желают делиться со своими соплеменниками. Утигуры поддались на обман и заключили союз с императором. Они внезапно напали на кутригуров и разорили их земли в Причерноморье. Кутригуры собрали новое войско и попробовали оказать собратьям сопротивление, однако их было слишком мало, основные военные силы находились в далекой Паннонии. Утригуры разбили противника, захватили в плен женщин и детей и увели их в рабство. Юстиниан не преминул сообщить дурную весть предводителю кутригуров Хиниалону. Совет императора был прост: уходите из Паннонии и возвращайтесь домой. Более того, он обещал устроить кутригуров, лишившихся крова, если те будут впредь защищать границы его империи. Так кутригуры поселились во Фракии. Это очень не понравилось утигурам, которые тут же снарядили в Константинополь послов и стали выторговывать себе привилегии такие же, как у кутригуров. Это было тем более актуально, поскольку кутригуры то и дело совершали набеги на Византию уже с территории самой Византии! Отправленные в военные походы с византийским войском, они тут же начинали нападать на тех, кто эти походы организовал. И императору приходилось снова и снова использовать лучшее средство против непослушных кутригуров - их сородичей и врагов утигуров.

Наследие Великой Булгарии

На исходе столетия кутригуры предпочли византийскому императору Аварский каганат, в состав которого они вошли. А затем в 632 году булгарскому хану Кубрату, кутригуру по происхождению, удалось объединить соплеменников в государство, получившее название Великая Булгария. В это государство вошли не только кутригуры, но и утигуры, оногуры и прочие родственные народы. Земли Великой Булгарии простирались по южным степям от Дона до Кавказа. Но просуществовала Великая Булгария недолго. После смерти хана Кубрата земли Великой Булгарии достались пятерым его сыновьям, которые не желали делить власть друг с другом. Этим воспользовались соседи-хазары, и в 671 году Великая Булгария прекратила свое существование.

Однако от пяти детей Кубрата взяли начало народы, упомянутые в русских летописях. От Батбаяна пошли так называемые черные болгары, с которыми приходилось воевать Византии и против которых ходил походами легендарный князь Игорь. Котраг, осевший на Волге и Каме, основал Волжскую Булгарию. От этих волжских племен позже образовались такие народы, как татары и чуваши. Кубер ушел в Паннонию, а оттуда в Македонию. Его соплеменники слились с местным славянским населением и ассимилировались. Альцек увел свое племя в Италию, где обосновался на землях принявших его народ лангобардов. Но более известен средний сын хана Кубрата - Аспарух. Он обосновался на Дунае и в 650 году создал Болгарское царство. Здесь уже жили славяне и фракийцы. Они смешались с соплеменниками Аспаруха. Так возник новый народ - болгары. И на земле не осталось более ни утигуров, ни кутригуров...

7 вещей, которые необходимо понимать об истории Византии современному человеку: почему страны Византия не существовало, что византийцы думали о себе, на каком языке писали, за что их невзлюбили на Западе и на чем их история все-таки закончилась

Подготовили Аркадий Авдохин, Варвара Жаркая, Лев Луховицкий, Алена Чепель

1. Страны под названием Византия никогда не существовало
2. Византийцы не знали, что они не римляне
3. Византия родилась, когда Античность приняла христианство
4. В Византии говорили на одном языке, а писали на другом
5. В Византии были иконоборцы - и это страшная загадка
6. На Западе никогда не любили Византию
7. В 1453 году Константинополь пал - но Византия не умерла

Архангел Михаил и Мануил II Палеолог. XV век Palazzo Ducale, Urbino, Italy / Bridgeman Images / Fotodom

1. Страны под названием Византия никогда не существовало

Если бы византийцы VI, X или XIV века услышали от нас, что они - византийцы, а их страна называется Византия, подавляющее большинство из них нас бы просто не поняли. А те, кто все же понял, решили бы, что мы хотим к ним подольститься, называя их жителями столицы, да еще и на устаревшем языке, который используют только ученые, старающиеся сделать свою речь как можно более изысканной.

Часть консульского диптиха Юстиниана. Константинополь, 521 год Диптихи вручались консулам в честь их вступления в должность. The Metropolitan Museum of Art

Страны, которую ее жители называли бы Византия, никогда не было; слово «византийцы» никогда не было самоназванием жителей какого бы то ни было государства. Слово «византийцы» иногда использовалось для обозначения жителей Константинополя - по названию древнего города Византий (Βυζάντιον), который в 330 году был заново основан императором Константином под именем Константинополь. Назывались они так только в текстах, написанных на условном литературном языке, стилизованном под древнегреческий, на котором уже давно никто не говорил. Других византийцев никто не знал, да и эти существовали лишь в текстах, доступных узкому кругу образованной элиты, писавшей на этом архаизированном греческом языке и понимавшей его.

Самоназванием Восточной Римской империи начиная с III-IV веков (и после захвата Константинополя турками в 1453 году) было несколько устойчивых и всем понятных оборотов и слов: государство ромеев, или римлян, (βασιλεία τῶν Ρωμαίων ), Романи́я (Ρωμανία), Ромаи́да (Ρωμαΐς ).

Сами жители называли себя ромеями - римлянами (Ρωμαίοι ), ими правил римский император - василевс (Βασιλεύς τῶν Ρωμαίων ), а их столицей был Новый Рим (Νέα Ρώμη ) - именно так обычно назывался основанный Константином город.

Откуда же взялось слово «Византия» и вместе с ним представление о Визан-тийской империи как о государстве, возникшем после падения Римской империи на территории ее восточных провинций? Дело в том что в XV веке вместе с государственностью Восточно-Римская империя (так Византию часто называют в современных исторических сочинениях, и это гораздо ближе к самосознанию самих византийцев), по сути, лишилась и голоса, слышимого за ее пределами: восточноримская традиция самоописания оказалась изолированной в пределах грекоязычных земель, принадлежавших Османской империи; важным теперь было только то, что о Византии думали и писали западноевропейские ученые.

Иероним Вольф. Гравюра Доминикуса Кустоса. 1580 год Herzog Anton Ulrich-Museum Braunschweig

В западноевропейской традиции госу-дарство Византия было фактически создано Иеро-нимом Вольфом, немецким гуманистом и историком, в 1577 году издавшим «Корпус византийской истории» - небольшую антологию сочинений историков Восточной империи с латинским переводом. Именно с «Корпуса» понятие «византийский» вошло в западноевропейский научный оборот.

Сочинение Вольфа легло в основу другого собрания византийских историков, тоже называвшегося «Корпусом византийской истории», но гораздо более масштабного - он был издан в 37 томах при содействии короля Франции Людовика XIV. Наконец, венецианское переиздание второго «Корпуса» использовал английский историк XVIII века Эдуард Гиббон, когда писал свою «Историю падения и упадка Римской империи» - пожалуй, ни одна книга не оказала такого огромного и одновременно разрушительного влияния на создание и популяризацию современного образа Византии.

Ромеи с их исторической и культурной традицией были, таким образом, лишены не только своего голоса, но и права на самоназвание и самосознание.

2. Византийцы не знали, что они не римляне

Осень. Коптское панно. IV век Whitworth Art Gallery, The University of Manchester, UK / Bridgeman Images / Fotodom

Для византийцев, которые сами называли себя ромеями-римлянами, история великой империи никогда не кончалась. Сама эта мысль показалась бы им абсурдной. Ромул и Рем, Нума, Август Октавиан, Константин I, Юстиниан, Фока, Михаил Великий Комнин - все они одинаковым образом с незапамятных времен стояли во главе римского народа.

До падения Константинополя (и даже после него) византийцы считали себя жителями Римской империи. Социальные институты, законы, государственность - все это сохранялось в Византии со времен первых римских императоров. Принятие христианства почти не повлияло на юридическое, экономическое и административное устройство Римской империи. Если истоки христианской церкви византийцы видели в Ветхом Завете, то начало собственной политической истории относили, как и древние римляне, к троянцу Энею - герою основополагающей для римской идентичности поэмы Вергилия.

Общественный порядок Римской империи и чувство принадлежности к великой римской patria сочетались в византийском мире с греческой наукой и письменной культурой: византийцы считали классическую древнегреческую литературу своей. Например, в XI веке монах и ученый Михаил Пселл всерьез рассуждает в одном трактате о том, кто пишет стихи лучше - афинский трагик Еврипид или византийский поэт VII века Георгий Писида, автор панегирика об аваро-славянской осаде Константинополя в 626 году и богословской поэмы «Шестоднев» о божественном сотворении мира. В этой поэме, переведенной впоследствии на славянский язык, Георгий парафразирует античных авторов Платона, Плутарха, Овидия и Плиния Старшего.

В то же время на уровне идеологии византийская культура часто противопоставляла себя классической античности. Христианские апологеты заметили, что вся греческая древность - поэзия, театр, спорт, скульптура - пронизана религиозными культами языческих божеств. Эллинские ценности (материальная и физическая красота, стремление к удовольствию, челове-ческие слава и почести, военные и атлетические победы, эротизм, рацио-нальное философское мышление) осуждались как недостойные христиан. Василий Великий в знаменитой беседе «К юношам о том, как пользоваться языческими сочинениями» видит главную опасность для христианской молодежи в привлекательном образе жизни, который предлагается читателю в эллинских сочинениях. Он советует отбирать в них для себя только истории, полезные в нравственном отношении. Парадокс в том, что Василий, как и многие другие Отцы Церкви, сам получил прекрасное эллинское образование и писал свои сочинения классическим литературным стилем, пользуясь приемами античного риторического искусства и языком, который к его времени уже вышел из употребления и звучал как архаичный.

На практике идеологическая несовместимость с эллинством не мешала византийцам бережно относиться к античному культурному наследию. Древние тексты не уничтожались, а копировались, при этом переписчики старались соблюдать точность, разве что могли в редких случаях выкинуть слишком откровенный эротический пассаж. Эллинская литература продолжала быть основой школьной программы в Византии. Образованный человек должен был читать и знать эпос Гомера, трагедии Еврипида, речи Демос-фена и использовать эллинский культурный код в собственных сочинениях, например называть арабов персами, а Русь - Гипербореей. Многие элементы античной культуры в Византии сохранились, правда изменившись до неузнаваемости и обретя новое религиозное содержание: например, риторика стала гомилетикой (наукой о церковной проповеди), философия - богословием, а античный любовный роман повлиял на агиографические жанры.

3. Византия родилась, когда Античность приняла христианство

Когда начинается Византия? Наверное, тогда, когда кончается история Римской империи - так мы привыкли думать. По большей части эта мысль кажется нам естественной благодаря огромному влиянию монументальной «Истории упадка и разрушения Римской империи» Эдуарда Гиббона.

Написанная в XVIII веке, эта книга до сих пор подсказывает как историкам, так и неспециалистам взгляд на период с III по VII век (который теперь все чаще называется поздней Античностью) как на время упадка былого величия Римской империи под воздействием двух основных факторов - нашествий германских племен и постоянно растущей социальной роли христианства, которое в IV веке стало доминирующей религией. Византия, существующая в массовом сознании прежде всего как христианская империя, рисуется в этой перспективе как естественный наследник того культурного упадка, который произошел в поздней Античности из-за массовой христианизации: средо-точием религиозного фанатизма и мракобесия, растянувшимся на целое тысячелетие застоем.

Амулет, защищающий от сглаза. Византия, V-VI века

На одной стороне изображен глаз, на который направлены стрелы и нападают лев, змея, скорпион и аист.

The Walters Art Museum

Таким образом, если смотреть на историю глазами Гиббона, поздняя Античность оборачивается трагическим и необратимым концом Античности. Но была ли она лишь временем разрушения прекрасной древности? Историческая наука уже более полувека уверена, что это не так.

В особенности упрощенным оказывается представление о якобы роковой роли христианизации в разрушении культуры Римской империи. Культура поздней Античности в реальности вряд ли была построена на противопоставлении «языческого» (римского) и «христианского» (византийского). То, как была устроена позднеантичная культура для ее создателей и пользователей, отличалось куда большей сложностью: христианам той эпохи показался бы странным сам вопрос о конфликте римского и религиозного. В IV веке римские христиане запросто могли поместить изображения языческих божеств, выполненных в античном стиле, на предметы обихода: например, на одном ларце , подаренном новобрачным, обнаженная Венера соседствует с благочестивым призывом «Секунд и Проекта, живите во Христе».

На территории будущей Византии происходило столь же беспроблемное для современников сплавление языческого и христианского в художественных приемах: в VI веке образы Христа и святых выполнялись в технике тради-ционного египетского погребального портрета, наиболее известный тип которого - так называемый фаюмский портрет  Фаюмский портрет - разновидность погребальных портретов, распространенных в эллинизированном Египте в Ι-III веках н. э. Изображение наносилось горячими красками на разогретый восковой слой.. Христианская визуальность в поздней Античности вовсе не обязательно стремилась противопоставить себя языческой, римской традиции: очень часто она нарочито (а может быть, наоборот, естественно и непринужденно) придерживалась ее. Такой же сплав языческого и христианского виден и в литературе поздней Античности. Поэт Аратор в VI веке декламирует в римском соборе гекзаметрическую поэму о деяниях апостолов, написанную в стилистических традициях Вергилия. В христианизированном Египте середины V века (к этому времени здесь около полутора веков существуют разные формы монашества) поэт Нонн из города Панополь (современный Акмим) пишет переложение (парафразу) Евангелия от Иоанна языком Гомера, сохраняя не только метр и стиль, но и сознательно заимствуя целые словесные формулы и образные пласты из его эпоса  Евангелие от Иоанна, 1:1-6 (синодальный перевод):
В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его. Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн.

Нонн из Панополя. Парафраза Евангелия от Иоанна, песнь 1 (пер. Ю. А. Голубец, Д. А. Поспелова, А. В. Маркова):
Логос, Божие Чадо, Свет, рожденный от Света,
Неотделим от Отца Он на беспредельном престоле!
Боже небеснородный, Логос, ведь Ты праначально
Воссиял совокупно с Предвечным, Зиждителем мира,
О, Древнейший вселенной! Все чрез Него совершилось,
Что бездыханно и в духе! Вне Речи, деющей много,
Явлено ль, что пребывает? И в Нем существует извечно
Жизнь, что всему соприсуща, свет краткосущего люда... <...>
Во пчелопитающей чаще
Странник нагорный явился, насельник склонов пустынных,
Он - глашатай крещенья краеугольного, имя -
Божий муж, Иоанн, вожатый..

Христос Пантократор. Икона из монастыря Святой Екатерины. Синай, середина VI века Wikimedia Commons

Динамичные изменения, происходившие в разных пластах культуры Римской империи в поздней Античности, трудно напрямую связать с христианизацией, раз уж христиане того времени сами были такими охотниками до классических форм и в изобразительных искусствах, и в литературе (как и во многих других сферах жизни). Будущая Византия рождалась в эпоху, в которой взаимосвязи между религией, художественным языком, его аудиторией, а также социоло-гией исторических сдвигов были сложными и непрямыми. Они несли в себе потенциал той сложности и многоплановости, которая развертывалась позднее на протяжении веков византийской истории.

4. В Византии говорили на одном языке, а писали на другом

Языковая картина Византии парадоксальна. Империя, не просто претендо-вавшая на правопреемство по отношению к Римской и унаследовавшая ее институты, но и с точки зрения своей политической идеологии бывшая Римской империей, никогда не говорила на латыни. На ней разговаривали в западных провинциях и на Балканах, до VI века она оставалась официальным языком юриспруденции (последним законодательным сводом на латыни стал Кодекс Юстиниана, обнародованный в 529 году, - после него законы издавали уже на греческом), она обогатила греческий множеством заимствований (прежде всего в военной и административной сферах), ранневизантийский Константинополь привлекал карьерными возможностями латинских грамматиков. Но все же латынь не была настоящим языком даже ранней Византии. Пускай латиноязычные поэты Корипп и Присциан жили в Констан-тинополе, мы не встретим этих имен на страницах учебника истории визан-тийской литературы.

Мы не можем сказать, в какой именно момент римский император становится византийским: провести четкую границу не позволяет формальное тождество институтов. В поисках ответа на этот вопрос необходимо обращаться к нефор-мализуемым культурным различиям. Римская империя отличается от Визан-тийской тем, что в последней оказываются слиты римские институты, гре-ческая культура и христианство и осуществляется этот синтез на основе греческого языка. Поэтому одним из критериев, на которые мы могли бы опереться, становится язык: византийскому императору, в отличие от его римского коллеги, проще изъясняться на греческом, чем на латыни.

Но что такое этот греческий? Альтернатива, которую предлагают нам полки книжных магазинов и программы филологических факультетов, обманчива: мы можем найти в них либо древне-, либо новогреческий язык. Иной точки отсчета не предусмотрено. Из-за этого мы вынуждены исходить из того, что греческий язык Византии - это либо искаженный древнегреческий (почти диалоги Платона, но уже не совсем), либо протоновогреческий (почти перего-воры Ципраса с МВФ, но еще не вполне). История 24 столетий непрерывного развития языка спрямляется и упрощается: это либо неизбежный закат и деградация древнегреческого (так думали западноевропейские филологи-классики до утверждения византинистики как самостоятельной научной дисциплины), либо неминуемое прорастание новогреческого (так считали греческие ученые времен формирования греческой нации в XIX веке).

Действительно, византийский греческий трудноуловим. Его развитие нельзя рассматривать как череду поступательных, последовательных изменений, поскольку на каждый шаг вперед в языковом развитии приходился и шаг назад. Виной тому - отношение к языку самих византийцев. Социально престижной была языковая норма Гомера и классиков аттической прозы. Писать хорошо значило писать историю неотличимо от Ксенофонта или Фукидида (последний историк, решившийся ввести в свой текст староаттические элементы, казав-шиеся архаичными уже в классическую эпоху, - это свидетель падения Константинополя Лаоник Халкокондил), а эпос - неотличимо от Гомера. От образованных византийцев на протяжении всей истории империи требо-валось в буквальном смысле говорить на одном (изменившемся), а писать на другом (застывшем в классической неизменности) языке. Раздвоенность языкового сознания - важнейшая черта византийской культуры.

Остракон с фрагментом «Илиады» на коптском языке. Византийский Египет, 580-640 годы

Остраконы - черепки глиняных сосудов - использовали для записи библейских стихов, юридических документов, счетов, школьных заданий и молитв, когда папирус был недоступен или слишком дорог.

The Metropolitan Museum of Art

Усугубляло ситуацию и то, что еще со времен классической древности за определенными жанрами были закреплены определенные диалектные особенности: эпические поэмы писали на языке Гомера, а медицинские трактаты составляли на ионийском диалекте в подражание Гиппократу. Сходную картину мы видим и в Византии. В древнегреческом языке гласные делились на долгие и краткие, и их упорядоченное чередование составляло основу древнегреческих стихотворных метров. В эллинистическую эпоху противопоставление гласных по долготе ушло из греческого языка, но тем не менее и через тысячу лет героические поэмы и эпитафии писались так, как будто фонетическая система осталась неизменной со времен Гомера. Различия пронизывали и другие языковые уровни: нужно было строить фразу, как Гомер, подбирать слова, как у Гомера, и склонять и спрягать их в соответствии с парадигмой, отмершей в живой речи тысячелетия назад.

Однако писать с античной живостью и простотой удавалось не всем; нередко в попытке достичь аттического идеала византийские авторы теряли чувство меры, стремясь писать правильнее своих кумиров. Так, мы знаем, что датель-ный падеж, существовавший в древнегреческом, в новогреческом почти полностью исчез. Логично было бы предположить, что с каждым веком в литературе он будет встречаться все реже и реже, пока постепенно не исчезнет вовсе. Однако недавние исследования показали, что в византий-ской высокой словесности дательный падеж используется куда чаще, чем в литературе классической древности. Но именно это увеличение частоты и говорит о расшатывании нормы! Навязчивость в использовании той или иной формы скажет о вашем неумении ее правильно применять не меньше, чем ее полное отсутствие в вашей речи.

В то же время живая языковая стихия брала свое. О том, как менялся разговорный язык, мы узнаем благодаря ошибкам переписчиков рукописей, нелитературным надписям и так называемой народноязычной литературе. Термин «народноязычный» неслучаен: он гораздо лучше описывает интересующее нас явление, чем более привычный «народный», поскольку нередко элементы простой городской разговорной речи использовались в памятниках, созданных в кругах константинопольской элиты. Настоящей литературной модой это стало в XII веке, когда одни и те же авторы могли работать в нескольких регистрах, сегодня предлагая читателю изысканную прозу, почти неотличимую от аттической, а завтра - едва ли не площадные стишки.

Диглоссия, или двуязычие, породила и еще один типично византийский феномен - метафразирование, то есть переложение, пересказ пополам с переводом, изложение содержания источника новыми словами с понижением или повышением стилистического регистра. Причем сдвиг мог идти как по линии усложнения (вычурный синтаксис, изысканные фигуры речи, античные аллюзии и цитаты), так и по линии упрощения языка. Ни одно произведение не считалось неприкосновенным, даже язык священных текстов в Византии не имел статуса сакрального: Евангелие можно было переписать в ином стилистическом ключе (как, например, сделал уже упоминавшийся Нонн Панополитанский) - и это не обрушивало анафемы на голову автора. Нужно было дождаться 1901 года, когда перевод Евангелий на разговорный новогреческий (по сути, та же метафраза) вывел противников и защитников языкового обновления на улицы и привел к десяткам жертв. В этом смысле возмущенные толпы, защищавшие «язык предков» и требовавшие расправы над переводчиком Александросом Паллисом, были куда дальше от визан-тийской культуры не только чем им бы хотелось, но и чем сам Паллис.

5. В Византии были иконоборцы - и это страшная загадка

Иконоборцы Иоанн Грамматик и епископ Антоний Силейский. Хлудовская псалтырь. Византия, ориентировочно 850 год Миниатюра к псалму 68, стих 2: «И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом». Действия иконоборцев, замазывающих известью икону Христа, сопоставляются с распятием на Голгофе. Воин справа подносит Христу губку с уксусом. У подножия горы - Иоанн Грамматик и епископ Антоний Силейский. rijksmuseumamsterdam.blogspot.ru

Иконоборчество - самый известный для широкой аудитории и самый зага-дочный даже для специалистов период истории Византии. О глубине следа, который он оставил в культурной памяти Европы, говорит возможность, к примеру, в английском языке использовать слово iconoclast («иконоборец») вне исторического контекста, во вневременном значении «бунтарь, ниспровергатель устоев».

Событийная канва такова. К рубежу VII и VIII веков теория поклонения религиозным изображениям безнадежно отставала от практики. Арабские завоевания середины VII века привели империю к глубокому культурному кризису, а тот, в свою очередь, породил рост апокалиптических настроений, умножение суеверий и всплеск неупорядоченных форм иконопочитания, подчас неотличимых от магических практик. Согласно сборникам чудес святых, выпитый воск из растопленной печати с ликом святого Артемия исцелял от грыжи, а святые Косма и Дамиан излечили страждущую, повелев ей выпить, смешав с водой, штукатурку с фрески с их изображением.

Такое почитание икон, не получившее философского и богословского обоснования, вызывало отторжение у части клириков, видевших в нем признаки язычества. Император Лев III Исавр (717-741), оказавшись в сложной политической ситуации, использовал это недовольство для создания новой консолидирующей идеологии. Первые иконоборческие шаги относятся к 726/730 году , но как богословское обоснование иконоборческого догмата, так и полноценные репрессии в отношении инакомыслящих пришлись на время правления самого одиозного византийского императора - Константина V Копронима (Гноеименитого) (741-775).

Претендовавший на статус вселенского, иконоборческий собор 754 года перевел спор на новый уровень: отныне речь шла не о борьбе с суевериями и исполнении ветхозаветного запрета «Не сотвори себе кумира», а об ипостаси Христа. Может ли Он считаться изобразимым, если Его божественная природа «неописуема»? «Христологическая дилемма» была такова: иконопочитатели повинны либо в том, что запечатлевают на иконах только плоть Христа без Его божества (несторианство), либо в том, что ограничивают божество Христа через описание Его изображаемой плоти (монофизитство).

Однако уже в 787 году императрица Ирина провела в Никее новый собор, участники которого сформулировали в качестве ответа на догмат иконо-борчества догмат иконопочитания, тем самым предложив полноценное богословское основание для ранее не упорядоченных практик. Интеллек-туальным прорывом стало, во-первых, разделение «служебного» и «отно-сительного» поклонения: первое может воздаваться только Богу, в то время как при втором «честь, воздаваемая образу, восходит к первообразу» (слова Василия Великого, ставшие настоящим девизом иконопочитателей). Во‑вторых, была предложена теория омонимии, то есть единоименности, снимавшая проблему портретного сходства изображения и изображаемого: икона Христа признавалась таковой не благодаря сходству черт, а благодаря написанию имени - акту называния.

Патриарх Никифор. Миниатюра из Псалтыри Феодора Кесарийского. 1066 год British Library Board. All Rights Reserved / Bridgeman Images / Fotodom

В 815 году император Лев V Армянин вновь обратился к иконоборческой политике, рассчитывая таким образом выстроить линию преемственности по отношению к Константину V, самому успешному и самому любимому в войсках правителю за последний век. На так называемое второе иконо-борчество приходится как новый виток репрессий, так и новый взлет богословской мысли. Завершается иконоборческая эра в 843 году, когда иконоборчество окончательно осуждается как ересь. Но его призрак пресле-довал византийцев вплоть до 1453 года: на протяжении веков участники любых церковных споров, используя самую изощренную риторику, уличали друг друга в скрытом иконоборчестве, и это обвинение было серьезней обвинения в любой другой ереси.

Казалось бы, все достаточно просто и понятно. Но как только мы пытаемся как-то уточнить эту общую схему, наши построения оказываются весьма зыбкими.

Основная сложность - состояние источников. Тексты, благодаря которым мы знаем о первом иконоборчестве, написаны значительно позже, причем иконопочитателями. В 40-е годы IX века была осуществлена полноценная программа по написанию истории иконоборчества с иконопочитательских позиций. В результате история спора была полностью искажена: сочинения иконоборцев доступны только в тенденциозных выборках, а текстологический анализ показывает, что произведения иконопочитателей, казалось бы создан-ные для опровержения учения Константина V, не могли быть написаны раньше самого конца VIII века. Задачей авторов-иконопочитателей было вывернуть описанную нами историю наизнанку, создать иллюзию традиции: показать, что почитание икон (причем не стихийное, а осмысленное!) присутствовало в церкви с апостольских времен, а иконоборчество - всего лишь нововведение (слово καινοτομία - «нововведение» на греческом - самое ненавистное слово для любого византийца), причем сознательно антихристианское. Иконоборцы представали не борцами за очищение христианства от язычества, а «христиа-нообвинителями» - это слово стало обозначать именно и исключительно иконоборцев. Сторонами в иконоборческом споре оказывались не христиане, по-разному интерпретирующие одно и то же учение, а христиане и некая враждебная им внешняя сила.

Арсенал полемических приемов, которые использовались в этих текстах для очернения противника, был очень велик. Создавались легенды о ненависти иконоборцев к образованию, например о сожжении Львом III в действи-тель-ности никогда не существовавшего университета в Константинополе, а Константину V приписывали участие в языческих обрядах и человеческих жертвоприношениях, ненависть к Богородице и сомнения в божественной природе Христа. Если подобные мифы кажутся простыми и были давно развенчаны, то другие остаются в центре научных дискуссий по сей день. Например, лишь совсем недавно удалось установить, что жестокая расправа, учиненная над прославленным в лике мучеников Стефаном Новым в 766 году, связана не столько с его бескомпромиссной иконопочитательской позицией, как заявляет житие, сколько с его близостью к заговору политических противников Константина V. Не прекращаются споры и о ключевых вопросах: какова роль исламского влияния в генезисе иконоборчества? каким было истинное отношение иконоборцев к культу святых и их мощам?

Даже язык, которым мы говорим об иконоборчестве, - это язык победителей. Слово «иконоборец» не самоназвание, а оскорбительный полемический ярлык, который изобрели и внедрили их оппоненты. Ни один «иконоборец» никогда не согласился бы с таким именем, просто потому что греческое слово εἰκών имеет гораздо больше значений, чем русское «икона». Это любой образ, в том числе нематериальный, а значит, назвать кого-то иконоборцем - это заявить, что он борется и с идеей Бога-Сына как образа Бога-Отца, и человека как образа Бога, и событий Ветхого Завета как прообразов событий Нового и т. п. Тем более что сами иконоборцы утверждали, что они-то защищают истинный образ Христа - евхаристические дары, меж тем как то, что их противники зовут образом, на самом деле таковым не является, а есть всего лишь изображение.

Победи в итоге их учение, именно оно бы сейчас называлось православным, а учение их противников мы бы презрительно называли иконопоклонством и говорили бы не об иконоборческом, а об иконопоклонническом периоде в Византии. Впрочем, сложись это так, иной была бы вся дальнейшая история и визуальная эстетика Восточного христианства.

6. На Западе никогда не любили Византию

Хотя торговля, религиозные и дипломатические контакты между Византией и государствами Западной Европы продолжались на протяжении всего Средневековья, трудно говорить о настоящем сотрудничестве или взаимо-понимании между ними. В конце V века Западная Римская империя рассы-палась на варварские государства и традиция «римскости» прервалась на Западе, но сохранилась на Востоке. Уже через несколько веков новые западные династии Германии захотели восстановить преемственность своей власти с Римской империей и для этого заключали династические браки с византийскими принцессами. Двор Карла Великого соревновался с Византией - это видно в архитектуре и в искусстве. Однако имперские претензии Карла скорее усиливали непонимание между Востоком и Западом: культура Каролингского возрождения хотела видеть себя единственной законной наследницей Рима.

Крестоносцы атакуют Константинополь. Миниатюра из хроники «Завоевание Константинополя» Жоффруа де Виллардуэна. Ориентировочно 1330 год Виллардуэн являлся одним из руководителей похода. Bibliothèque nationale de France

К X веку пути из Константинополя в Северную Италию по суше через Балканы и вдоль Дуная были перекрыты варварскими племенами. Остался лишь путь по морю, что сократило возможности сообщения и затруднило культурный обмен. Разделение на Восток и Запад стало физической реальностью. Идеологический разрыв между Западом и Востоком, подпитываемый на протяжении Средневековья богословскими спорами, усугубился во время Крестовых походов. Организатор Четвертого крестового похода, который закончился взятием Константинополя в 1204 году, папа римский Иннокен-тий III открыто заявил о главенстве Римской церкви над всеми остальными, ссылаясь на божественное установление.

В итоге получилось, что византийцы и жители Европы мало знали друг о друге, но были настроены по отношению друг к другу недружелюбно. В XIV веке на Западе критиковали развращенность византийского духовенства и объясняли ею успехи ислама. Например, Данте считал, что султан Саладин мог бы обратиться в христианство (и даже поместил его в своей «Божественной комедии» в лимбе - особом месте для добродетельных нехристиан), но не сделал этого по причине непривлекательности византийского христианства. В западных странах ко времени Данте почти никто не знал греческий язык. В то же время византийские интеллектуалы учили латынь только для того, чтобы переводить Фому Аквинского, и ничего не слышали про Данте. Ситуация изменилась в XV веке после турецкого нашествия и падения Константинополя, когда византийская культура стала проникать в Европу вместе с византийскими учеными, бежавшими от турок. Греки привезли с собой много рукописей античных произведений, и гуманисты получили возможность изучать греческую античность по оригиналам, а не по по римской литературе и немногим латинским переводам, известным на Западе.

Но ученых и интеллектуалов эпохи Возрождения интересовала классическая древность, а не то общество, которое ее сохранило. Кроме того, на Запад бежали в основном интеллектуалы, отрицательно настроенные по отношению к идеям монашества и православного богословия того времени и симпатизи-ровавшие Римской церкви; их оппоненты, сторонники Григория Паламы, наоборот, считали, что лучше попытаться договориться с турками, чем искать помощи у папы. Поэтому византийская цивилизация продолжала восприни-маться в негативном свете. Если древние греки и римляне были «своими», то образ Византии закрепился в европейской культуре как восточный и экзотический, иногда притягательный, но чаще враждебный и чуждый европейским идеалам разума и прогресса.

Век Европейского просвещения и вовсе заклеймил Византию. Француз-ские просветители Монтескьё и Вольтер ассоциировали ее с деспотизмом, роскошью, пышными церемониями, суевериями, нравственным разложением, цивилизационным упадком и культурным бесплодием. По мнению Вольтера, история Византии - это «недостойный сборник высокопарных фраз и описа-ний чудес», который позорит человеческий разум. Монтескьё видит главную причину падения Константинополя в пагубном и всепроникающем влиянии религии на общество и власть. Особенно агрессивно он отзывается о визан-тийском монашестве и духовенстве, о почитании икон, а также о богословской полемике:

«Греки - великие говоруны, великие спорщики, софисты по природе - постоянно вступали в религиозные споры. Так как монахи пользовались большим влиянием при дворе, слабевшем по мере того, как он развра-щался, то получилось, что монахи и двор взаимно развращали друг друга и что зло заразило обоих. В результате все внимание императоров было поглощено тем, чтобы то успокаивать, то возбуждать бого-слов-ские споры, относительно которых замечено, что они становились тем горячее, чем незначительнее была причина, вызвавшая их».

Так Византия стала частью образа варварского темного Востока, который парадоксальным образом включал в себя также главных врагов Византийской империи - мусульман. В ориенталистской модели Византия противопостав-лялась либеральному и рациональному европейскому обществу, построенному на идеалах Древней Греции и Рима. Эта модель лежит, например, в основе описаний византийского двора в драме «Искушение святого Антония» Гюстава Флобера:

«Царь рукавом отирает с лица ароматы. Он ест из священных сосудов, потом разбивает их; и мысленно он пересчитывает свои корабли, свои войска, свои народы. Сейчас из прихоти он возьмет и сожжет свой дворец со всеми гостями. Он думает восстановить Вавилонскую башню и свергнуть с престола Всевышнего. Антоний читает издали на его челе все его мысли. Они овладевают им, и он становится Навуходоносором».

Мифологический взгляд на Византию до сих пор не до конца преодолен в исторической науке. Конечно, ни о каком нравственном примере византийской истории для воспитания юношества и речи быть не могло. Школьные программы строились на образцах классической древности Греции и Рима, а византийская культура из них была исключена. В России наука и образование следовали западным образцам. В XIX веке спор о роли Византии для русской истории вспыхнул между западниками и славянофилами. Петр Чаадаев, следуя традиции европейского просвещения, горько сетовал о византийском наследии Руси:

«По воле роковой судьбы мы обратились за нравственным учением, которое должно было нас воспитать, к растленной Византии, к предмету глубокого презрения этих народов».

Идеолог византинизма Константин Леонтьев  Константин Леонтьев (1831-1891) - дипломат, писатель, философ. В 1875 году вышла его работа «Византизм и славянство», в которой он утверждал, что «византизм» - это цивилизация или культура, «общая идея» которой слагается из нескольких состав-ляющих: самодержавия, христианства (отличного от западного, «от ересей и расколов»), разочарования во всем земном, отсутствия «крайне преувеличенного понятия о земной личности человеческой», отвержения надежды на всеобщее благо-денствие народов, совокупности некоторых эстетических представлений и так далее. Поскольку всеславизм вообще не является цивилизацией или культурой, а европейская цивилизация подходит к своему концу, России - унаследовавшей у Византии почти все - необходим для расцвета именно византизм. указывал на стереотипное представление о Византии, сложившееся из-за школьного обучения и несамостоятельности российской науки:

«Византия представляется чем-то сухим, скучным, поповским, и не только скучным, но даже чем-то жалким и подлым».

7. В 1453 году Константинополь пал - но Византия не умерла

Султан Мехмед II Завоеватель. Миниатюра из собрания дворца Топкапы. Стамбул, конец XV века Wikimedia Commons

В 1935 году вышла книга румынского историка Николае Йорги «Византия после Византии» - и ее название утвердилось как обозначение жизни византийской культуры после падения империи в 1453 году. Византийская жизнь и инсти-туты не исчезли в одночасье. Они сохранялись благодаря византийским эмигрантам, бежавшим в Западную Европу, в самом Константинополе, даже оказавшемся под властью турок, а также в странах «византийского содружества», как британский историк Дмитрий Оболенский назвал восточноевропейские средневековые культуры, испытавшие прямое влияние Византии, - Чехию, Венгрию, Румынию, Болгарию, Сербию, Русь. Участники этого сверхнационального единства сохранили наследие Византии в религии, нормах римского права, стандартах литературы и искусства.

В последние сто лет существования империи два фактора - культурное возрождение Палеологов и паламитские споры - способствовали, с одной стороны, обновлению связей между православными народами и Византией, а с другой - новому всплеску распространения византийской культуры, в первую очередь через литургические тексты и монашескую литературу. В XIV веке византийские идеи, тексты и даже их авторы попадали в славян-ский мир через город Тырново, столицу Болгарской империи; в частности, количество византийских сочинений, доступных на Руси, удвоилось благодаря болгар-ским переводам.

Кроме того, Османская империя официально признала константинополь-ского патриарха: в качестве главы православного миллета (или общины) он продолжал управлять церковью, в юрисдикции которой остались и Русь, и православные балканские народы. Наконец, правители дунайских княжеств Валахии и Молдавии, даже став подданными султана, сохранили христианскую государственность и считали себя культурно-политическими наследниками Византийской империи. Они продолжали традиции церемониала царского двора, греческой образованности и богословия и поддерживали константинопольскую греческую элиту, фанариотов  Фанариоты - буквально «жители Фанара», квартала Константинополя, в котором находилась резиденция греческого патриарха. Греческую элиту Османской империи называли фанариотами, потому что они жили по преимуществу в этом квартале..

Греческое восстание 1821 года. Иллюстрация из книги «A History of All Nations from the Earliest Times» Джона Генри Райта. 1905 год The Internet Archive

Йорга считает, что Византия после Византии умерла во время неудачного восстания против турок 1821 года, которое организовал фанариот Александр Ипсиланти. На одной стороне знамени Ипсиланти были надпись «Сим победиши» и изображение императора Константина Великого, с именем которого связано начало византийской истории, а на другой - феникс, возрождающийся из пламени, символ возрождения Византийской империи. Восстание было разгромлено, константинопольского патриарха казнили, а идеология Византийской империи после этого растворилась в греческом национализме.