Начала читать "Таинственную страсть", туго идёт. Особенно позабавили меня кроме Влада Вертикалова и Неллы Аххо - Баллада Матвейко и Юнга Гориц…
Гораздо интереснее почитать про настоящую страсть Василия Аксёнова, Майю Кармен. Они оба - настоящие красавцы, судя по фотографии.
Личная жизнь Василия Аксёнова изменилась после встречи с Майей Кармен, супругой знаменитого кинодокументалиста Романа Кармена. Аксёнов называл Майю главной страстью всей своей жизни.

"О муже я вообще не думал,- признался в одном из интервью Аксёнов,- просто был влюблен. Никакого столкновения у нас с ним не было. Майя была очень привлекательна, ей нравилось, когда мужики смотрели ей вслед. Роман продолжался, она отходила от своей семьи, я - от своей... Майя - самый близкий мне человек. Мы иногда спорим, ругаемся, но я очень её люблю, забочусь о ней, и так будет до конца".

Майя Афанасьевна Змеул, больше известная как Майя Кармен, родилась в июне 1930 года в Москве, в семье героя гражданской войны, советского историка Афанасия Андреевича Змеула. Через несколько лет после рождения Майи отец возглавил Всесоюзную академию внешней торговли. Во время Великой Отечественной войны отправился на фронт и был агитатором отдела пропаганды Политуправления. После войны Змеул становится руководителем внешнеторгового объединения «Международная книга».
После окончания школы Майя Змеул стала студенткой института внешней торговли, закончив ВУЗ стала работать в Торговой палате.

Майя была одной из представительниц "золотой молодёжи", ведь она была дочерью внешторговского начальника, у неё было всё, о чём другие только мечтали.

В 1951 году Майя вышла замуж за внешторговского работника Мориса Овчинникова, у них родилась дочь Елена.
Брак распался, когда Майя встретила режиссёра Романа Кармена и влюбилась. Кармен ради неё развёлся с женой Ниной Орловой, с которой прожил 20 лет.

Супруги ладили, хотя у Майи был непростой характер. Они входили в "элиту" советского общества. Престижная квартира в знаменитой высотке на Котельнической набережной, подмосковная дача, путешествия за рубеж, автомобили с личными шофёрами и посиделки с членами Политбюро - всё это у них было.

В 1970 году у Романа Кармена случился инфаркт. Для восстановления здоровья семья отправилась в Ялту. Майя Кармен и Василий Аксёнов встретились там.

С момента встречи с Аксёновым, приехавшим в Ялту с женой Кирой, личная жизнь Майи Кармен перевернулась с ног на голову. Это была любовь с первого взгляда, роковая страсть, которая сметала всё на своём пути. Но Кира Менделеева тоже любила мужа и не желала с ним разводиться. Такие же чувства испытывал к жене и Роман Кармен.

Василий Аксёнов и Майя Кармен начали встречаться тайком. Они вместе ездили в Сочи, Коктебель и Прибалтику. Но держать в тайне личную жизнь таких известных людей невозможно. Об этом романе судачила вся литературная богема Москвы. Как позже признался Василий Аксёнов, его однажды чуть не избил Юлиан Семёнов, друживший с Романом Карменом и искренне переживавшим за страдающего друга.

Их связь действительно была очень рискованной. Ведь Роман Лазаревич Кармен – Народный артист СССР и Герой соцтруда. Он корифей документального кино, снимавший кадры сдачи Паулюса под Сталинградом и подписание акта о капитуляции Германии. Более того: Кармен – личный друг самого Леонида Брежнева. А Василий Аксёнов – диссидент, его всё больше ругают в прессе и почти не издают.

Свой любовный роман Василий Павлович позже описал в своём автобиографическом произведении «Ожог». Там Майя Кармен названа Алисой.

Майя так и не смогла бросить Романа Кармена. Она разрывалась между ним и Аксёновым до самой кончины Романа Лазаревича. Его не стало в 1978 году. Развода так и не произошло. Но с уходом режиссёра последняя преграда между Майей Кармен и Василием Аксёновым исчезла. После развода с Кирой Василий Павлович, наконец, смог жениться на Майе. Их совместную жизнь теперь не могло омрачить ничто, даже фактическое изгнание из страны.

В мае 1980-го влюблённые сыграли свадьбу. Отметили событие в Переделкино, на даче, где собрались близкие друзья. А уже в июле того же года 48-летний Василий Аксёнов и 50-летняя Майя с дочерью Алёной и внуком Ваней отправились в Париж. Через пару месяцев они переехали в Америку, собираясь там пожить некоторое время. Планировалось, что это будет 2 года. Но писателя оперативно лишили гражданства. Так супруги и остались в США на долгие 24 года.

Майя Кармен, как и муж, работала в университете, преподавая русский язык.

В 1999 году в семье случилось огромное горе. Трагично погиб, выпав из окна, 26-летний внук Майи Иван. Но это была лишь первая трагедия, вслед за которой последовали другие.

В 2004-ом Майя и Василий Аксёновы получили квартиру в Москве. Вернее, им вернули отобранную когда-то квартиру в том же доме, на Котельниках. А через 4 года у Аксёнова случился инсульт. Писатель выезжал из двора той самой высотки.

Почти 2 года Василий Павлович пребывал в коме. Перенесённые операции не спасли его. Всё это время рядом с любимым мужем находилась Майя. Вскоре ей довелось пережить новый удар. Летом 2008 года внезапно, во сне, умерла дочь Елена, приехавшая, чтобы помочь ухаживать за отчимом. А летом следующего года Майя Кармен похоронила мужа.

В одном из последних интервью женщина призналась, что её держит на этом свете лишь любимый пёс Аксёнова, спаниель по кличке Пушкин.

20-21 сентября Дом русского зарубежья им. А. Солженицына организовал вечер памяти, выставку и научную конференцию к 80-летию со дня рождения Василия Аксенова. Специально для "РГ" своими воспоминаниями о друге и соратнике по "шестидесятничеству" делится вдова Андрея Вознесенского, писатель Зоя Богуславская.

Он уезжал в Штаты знойным июльским предвечерьем 1980 года. На даче в Переделкино было много народу. Все смеялись, травили анекдоты, но привкус истерики от сознания, что, быть может, никогда не увидимся, ощущался, все нарастая. Прощание совпало со свадьбой. Василий Павлович Аксенов вступал в новую жизнь. Впереди - необжитая страна, новая женщина - Майя, которую он страстно полюбил, долго завоевывал.

В тот день все переплелось: праздник любви, ожидание чуда и разлуки, горечь потери - все было трагически непредсказуемо. От свадьбы остался снимок, где мы с принаряженным Василием стоим в обнимку на фоне его машины, делая вид, что все прекрасно, что он, наконец, вырвался, впереди свобода, новые ощущения, бытовой комфорт.

А за неделю до этого, в нашей с А. Вознесенским квартире на Котельнической, мы яростно спорим об их предстоящем отъезде. Василий и Майя, я и Андрей с перекошенными лицами, бегая по комнате, бесполезно и безрассудно рассуждаем о путях и смыслах нынешней эмиграции. Вернется, не вернется? Если б дано было заглядывать в книгу судеб... Если б знать... Если б знать?..

Ты не сможешь там, - бледнея, настаивает Андрей, - без стихии русского языка, когда лица, природа, запахи - все только в памяти. К тому же там и своих знаменитостей пруд пруди.

Ничего подобного, - стиснув зубы, отвечает Майя, - там его будут почитать. Он не будет слышать ежедневных угроз, телефонного мата. Господи, только подумать, что кончатся придирки к каждому слову, травля цензуры! Уже сейчас американские издательства спорят, кто первый напечатает его новую книгу.

Ну да, - ерничаю я, - 40 тысяч одних курьеров. Не будет этого! Каждая рукопись пройдет невыносимо медленный процесс заказа рецензий, затем, даже если они восторженные, подождут оценки внутренних экспертов издательства.

Не в этом дело, Заята (Зоя), - бубнит Вася. - Просто здесь больше невозможно. Давят со всех сторон, дышать нечем.

Я знала, что за этими словами Аксенова стоит жесткая предыстория, связанная с публикацией романа "Ожог", самого значительного для него сочинения последних десятилетий. Запрещенный цензурой в наших журналах, он уже был востребован несколькими иностранными издательствами. Колебания автора были мучительны, он начал тайную переписку по поводу возможной публикации "Ожога" на Западе. Вскоре Аксенов был вызван в КГБ, где "по-дружески" его предупредили: "Если выйдет эта антисоветчина за рубежом", его либо посадят, либо вышлют. Смягчением жесткой альтернативы могло быть только согласие Аксенова на добровольную эмиграцию в течение месяца. Угроза была реальной.

Мы хорошо помнили, как десятилетие назад Н.С. Хрущев громил выставки художников абстракционистов, альманах "Тарусские страницы", а во время исторической встречи с интеллигенцией 8 марта 1963 г. орал, что вышлет Андрея Вознесенского из страны:

Почему вы афишируете, что вы не член партии? - сорвавшись, размахивал вождь кулаком. - Ишь ты какой, понимаете! "Я не член партии!" Он нам хочет какую-то партию беспартийных создать. Здесь, знаете, либерализму нет места, господин Вознесенский. Довольно!..

И тут Хрущев увидел, что Аксенов не аплодирует: "А вы почему стоите молча? - переключился он на Василия Павловича. - Мстите за смерть родителей, Аксенов?" - "Никита Сергеевич, мои родители живы, - тихо поправил его Василий Павлович. - Наша семья видит в этом вашу заслугу".

Хрущев метнул гневный взгляд в сторону дезинформаторов, поставивших его в глупое положение, и продолжил свою проработку. Этот спектакль "прилюдной" порки, быть может, уникальный в советской культистории, соединил двух дерзких кумиров того времени на всю оставшуюся жизнь.

Впоследствии одну из своих книг Аксенов подпишет Вознесенскому: "Дорогой Андрей! Ты помнишь, как мы стояли с тобой под куполом Голубого зала, где нам обоим было так весело? С любовью, твой Васята".

А Вознесенский вспоминает этот момент в стихах: "Первая встреча:/ облчудище дуло - нас не скосило./ Оба стояли пред оцепеневшей стихией./ Встреча вторая: над черной отцовской могилой/ я ощутил твою руку, Василий. /.../ Мы ли виновные в сроках, в коих дружили,/ что городские - венозные - реки нас отразили?"

Конечно же, столь яростный взрыв Хрущева против двух молодых писателей не был случаен. Его подготовил донос польской писательницы Ванды Василевской, которая при личной встрече с Хрущевым обвинила А. Вознесенского и В. Аксенова в идеологической диверсии. Она процитировала интервью, которое они, будучи в Польше, дали их ведущей газете, где посмели утверждать, что "социалистический реализм" - не главный и не единственный метод советского искусства.

Так историческая встреча главы страны с интеллигенцией обозначила жесткий водораздел в жизни советских художников. Между "хрущевской оттепелью" 1961 года и "горбачевской гласностью и перестройкой" 1985 года была вырыта черная яма, в которую провалился целый пласт выдающихся творцов поколения 60-70-х разных жанров и направлений.

После ареста и ссылки И. Бродского (1972-й) и А. Солженицына (1973 год) под жесточайшим давлением из страны выпихнули: В. Войновича, Г. Владимова, Ю. Алешковского, А. Галича, С. Довлатова, М. Барышникова, Р. Нуриева, М. Шемякина, Н. Макарову, Ю. Купера, О. Целкова, Л. Збарского, И. Рабина, О. Иоселиани, П. Лунгина и многих других ныне почитаемых классиков XX века.

Аксеновы уезжали в 1980-м, когда, казалось, движение на Запад несколько замедлилось. Однако ж они претерпели на границе все те издевательства чиновников, отбиравших рукописи, картины, магнитофонные записи, которые сопутствовали вынужденным эмигрантам...

Когда Аксенов попал в Америку, наше общение не прекратилось. Так случилось, что его приезд в Нью-Йорк совпал с моим пребыванием в Колумбийском университете, на два месяца я была приглашенным "гостем-писателем" для работы над книгой "Американки"... Одним из самых памятных для меня было наше пересечение - в момент тягчайшей драмы в жизни Аксенова. В тот день он узнал из газет и телефонных звонков, что лишен российского гражданства.

Мы сидим с ним в столовой Колумбийского университета для профессоров. В США питание студентов и преподавателей осуществляется раздельно. - Преступники! - кричит Аксенов, не обращая внимания на жующих коллег. - Нельзя человека лишить Родины!.. Они хотят перечеркнуть мою жизнь за все прошедшие годы, мои книги, родителей, магаданское детство в Костромском приюте, сына Лешку (Кита в его рассказах), который продолжает жить в Союзе.

Мне нечего возразить, я полностью разделяю его возмущение. Потом мы еще долго бродили вдоль темной набережной, влажные ветки парка щекотали лицо. Мы оба не знали, что отнятое гражданство - лишь эпизод долгой творческой жизни писателя Аксенова.

И вот он вернулся, стал жить в своей стране с Майей, в одном городе с детьми - Алешей и Аленой. Им дали квартиру в высотке на Котельнической набережной, и теперь наша с Андреем квартира была прямо над ними.

Личная история, как бывает, вернулась на круги своя...

Мы были свидетелями начала романа Аксенова с Майей. Они приехали из Ялты поездом, вместе с Беллой Ахмадулиной, веселясь всю дорогу. Аксенов и Майя решили не расставаться, у обоих были семьи. Майя и Роман Кармен жили с нами в одном доме, все в той же высотке на Котельнической. Я подружилась с Майей, она часто прибегала ко мне в ужасе от создавшейся ситуации. Казалось, ничто не предполагало ее развода с Карменом, самым высоко взлетевшим создателем документального кино. Роман Кармен был своего рода легендой, очевидец испанских событий, друг Хемингуэя и Кастро, он запечатлел уникальные кадры Великой Отечественной войны.

Золотоволосая Майя вызывала восхищение у светского общества молодостью, темпераментом, удивительно проницательным умом. Она ушла к Аксенову на пике его опалы, его единственный нарядный прикид для свадьбы был привезен из Америки ею. И с тех пор они не расставались никогда. Его главная героиня "красотка" - это всегда Майя в разных вариациях. В одной из своих пьес (кажется, в "Цапле") он изобразил Майю и нас всех в качестве девиц на все вкусы.

В конце 60-х, - вспоминал Аксенов, - перелом в моем мироощущении был отчасти связан с общим поколенческим похмельем (Чехословакия, брежневизм, тоталитаризм). Мне казалось, что я проскочил мимо чего-то, что могло осветить мою жизнь и мое письмо. И вот тогда, в 1970-м, в Ялте я встретил Майю. Мы испытали очень сильную романтическую любовь, а потом это переросло в духовную близость. Она меня знает как облупленного, я ее меньше, но оба мы, особенно теперь, в старости, понимаем, на кого мы можем положиться...

Кроме московского жилья у четы Аксеновых на Западе оставались две рабочие квартиры - одна в Вашингтоне, другая на берегу океана в Биаррице, по существу мастерская художника.

Годы шли, почти всем, кто пострадал из-за "Метрополя", время воздало. Писатели вернулись почти все, судьба отблагодарила их за преследования повышенным вниманием окружающих, увеличением тиражей книг, всеобщей любовью и востребованностью. Казалось, справедливость восторжествовала... Но кто вычислит, скольких замыслов, любвей и привязанностей, опыта, потерянной радости общения и недостатка в творческих связях может стоить художнику эмиграция?

"Как описать все не в письме, заменяющем все, что отнято в художестве, - жалуется в письме к Аксенову в Вашингтон Белла Ахмадулина из Москвы, - видеться, болтать, говорить и оговариваться, или надо всегда писать письмо Вам?.. Любимые мои и наши! Простите сбивчивость моих речей, моя мысль о Вас - постоянное занятие мое, но с чего начать, чем кончить - не ведаю"... Ее муж, художник Борис Мессерер, присоединяется, рифмуя: "Вот новый день, который вам пошлю/ оповестить о сердца разрыванье,/ когда иду по снегу и по льду/ сквозь бор и бездну между мной и вами".

"Васька, поздравляю тебя с днем рождения, - в другой раз пишет Белла Ахмадулина. - Я очень скучаю по тебе и, как всегда, переговариваюсь с тобой "через сотни разъединяющих верст". И позднее, когда уже тяжко хворала, ставила себе диагноз: "Душа - пересилила организм"...

Как ты оцениваешь американский период своей жизни? - спрашиваю Аксенова перед самым его возвращением в Россию. - Я имею в виду преподавание в университете, сочинительство, саму Америку.

Я отдал 21 год жизни "американскому университету", точнее, преподаванию рус-лита и своей собственной фил-концепции мальчикам и девочкам (иногда и почтенного возраста) из разных штатов и стран. Университетский кампус для меня самая естественная среда, но сейчас я уже подумываю об отставке. Где буду проводить больше времени, еще не знаю.

Вспоминаю более поздний наш разговор, когда он уже много времени проводил в Биаррице и в очередной раз вернулся в Москву. Традиционно мы сидим в ЦДЛ, попиваем соки и водичку. О том, как Василий Павлович "завязал", было много версий. На самом деле я уже излагала не раз, как лично была свидетелем его беседы с врачом, мгновенно остановившей его возлияния. Сегодня он мог отведать бокальчик вина, не более.

Аксенов делил себя, свое время на несколько равноправных кусков. "Мы живем на два дома, - объяснял он, - в Вашингтоне и в Москве. Сейчас к этому еще присоединился маленький домик в Стране Басков. Постоянно забываешь, где оставил свитер или штаны. "Майя, ты не знаешь, где мой костюм, тот, другой?" А она отвечает: "А ты не помнишь, Вася, где мой плащ висит, на Котельниках или в Фэрфаксе?"

Почему во французской Биаррице тебе пишется лучше, чем в Москве?

Потому что в Биаррице за письменным столом у меня только один собеседник, - улыбается Аксенов. - В России слишком много собеседников, и я забалтываюсь. Порой у меня ощущение, что сочинительство и эмиграция понятия довольно близкие.

Ну уж. Но ты часто выглядишь абсолютно счастливым. Когда, в какие минуты это с тобой происходит?

В процессе написания романа, - крайне серьезно заявляет Аксенов. - Пока я пишу его, я абсолютно счастлив. Мне довольно грустно, когда я с ним прощаюсь. Понимаешь, в новом романе я создаю особенный мир и только из тех персонажей, которые мне интересны...

Не помню Аксенова небрежно одетым, в помятом костюме или застиранной рубашке. В его прикиде всегда "фирма", известные лейблы. Я объясняю его стойкое увлечение фирменным стилем, техникой, обворожительными женщинами теми лишениями в детстве, когда, быть может, подростком он стоял перед нарядной витриной магазина, подобно героям из сказки, мечтая о том, что когда-нибудь он тоже сможет все это купить. И смог, и купил.

А личная жизнь влияет на твое творчество? Факты биографии, аура сильного увлечения? Помнится, Юрий Нагибин говаривал: "Каждый мой роман - это мой ненаписанный роман". Для тебя тоже?

Согласен, что каждый состоявшийся роман (в данном случае любовное приключение) может стать ворохом увлекательных страниц. Но к этому стоит добавить, что несостоявшееся любовное приключение может стать ворохом еще более увлекательных страниц...

Думаю, что десятилетия после возвращения в Москву были самыми тревожными и плодотворными у позднего Аксенова. Неиссякаемая творческая энергетика (он писал почти по роману в год), постоянное ощущение востребованности и осознания того, что уже нет прежнего куража... Казалось, присутствие Аксенова в нашем искусстве и жизни, как и в светской хронике, непреложно, неоспоримо. Если б знать?

Не было длительной болезни, недомоганий, особых нервных срывов или депрессий... Внезапность тяжелой, мгновенно парализовавшей его деятельность болезни, стала шоком для всех окружающих. Он не сумел стать старым. Природа сохраняла в нем потребность к сочинительству, внешнюю привлекательность и обаяние, выдающийся талант сочинителя. Еще в 75, он ежедневно включал в свой режим утренний джоггинг по Яузской набережной, напряженный ритм фаната джаза, легко попадал мячом в баскетбольную корзину, ежедневно планировал несколько страниц текста на "макинтоше".

В тот роковой день он ехал на машине, со своей редакторшей, когда вдруг мозг его отключился, он потерял сознание, машину занесло и только чудо спасло пассажиров от смертельного столкновения на проезжей части. Спутница вызвала "скорую", Василия Павловича поместили в Таганскую районную больницу, а потом в институт им. Склифосовского, где удалили мозговой тромб.

Последние месяцы он лежал в клинике Бурденко у академика А.Н. Коновалова. Сам Александр Николаевич и лечащий врач, невропатолог Владимир Найдин, сделали все, используя новейшие достижения мировой медицины, но все было бесполезно. Много месяцев он провел в состоянии комы, из которой уже не вышел.

Я возле него в бункере клиники Бурденко для "беспамятных". Невозможно поверить, что Аксенов лежит здесь так долго без сознания. Спокойное лицо, легкий румянец, почти нетронутая густая шевелюра. Тело мужчины, сохранившее, казалось, силу мышц и обаяние. Будто оболочка человека, из которого вынули личность, биографию, сильнейшие страсти. И я сижу рядом, перелистывая про себя страницы его жизни.

Вы поговорите с ним, Зоя, поговорите, - наставляла меня дочь Майи, очень любившая Василия Павловича, Алена. Это она безотлучно сидит рядом с ним по многу часов. Она уверена, что все равно это временно, он очнется и выяснится, что он все слышал, все, что ему транслировали, пока он был в коме. Следуя ее наставлениям, я гляжу на распростертое тело Аксенова, утыканное проводами, и рассказываю ему последние новости. Подробно излагаю пересуды вокруг "Таинственной страсти", которую он успел прочитать в "Караване историй" в усеченном виде. Бум восторгов и возмущений был вызван узнаваемостью прототипов, окарикатуренных в романе. Но автор об этом не думал. Ему писалось, полет фантазии уводил далеко от реалий. Некоторые обиды продлились и после кончины Василия Павловича. Его выдумки у нас с Андреем вызывали только умиление.

Я вспоминаю его в ту пору, когда еще была жива его мать - быть может, самый судьбоносный человек в становлении Аксенова-писателя. Как личность Василий Павлович был сконструирован из первых впечатлений костромского приюта для детей "врагов народа", затем - Магадана, где поселился в 12 лет с высланной матерью Евгенией Семеновной Гинзбург. По словам Василия Павловича, круг реальных персонажей "Крутого маршрута" (принадлежащего перу его матери) состоял из выдающихся людей того времени: репрессированных ученых, политиков, художников, образовавших своеобразный "салон", содержанием которого были рассуждения на самые высокие темы. Влияние этих рассуждений на детское сознание трудно измерить.

Еще в молодости, - говорит он, - у мамы появилась склонность создавать вокруг себя своего рода "салон" мыслящих людей. Первый такой салон, в который входил высланный в Казань троцкист профессор Эльвов, стоил ей свободы.

Читатель "Крутого маршрута" найдет такой гинзбурговский салон в лагерном бараке. В послелагерной ссылке, в Магадане, возник еще один салон, уже международного класса... Советский юнец Вася Аксенов просто обалдел в таком обществе: "Никогда не предполагал, что такие люди существуют в реальной советской жизни... Мы с мамой сразу подружились. Она открыла для меня один из главных советских секретов, существование "Серебряного века". Кроме того, она познакомила меня с кумиром своей молодости, Борисом Пастернаком.

К окончанию школы я знал наизусть множество его стихов, которых нигде тогда нельзя было достать в печатном виде... Кроме того, я научился у нее, как хитрить с властью, то есть как находить в "советских людях" человеческие качества".

Был короткий период, когда мне довелось довольно тесно общаться с Евгенией Семеновной Гинзбург. Она жила в Переделкино на даче киносценариста Иосифа Ольшанского. Ее крыльцо сливается с березами и соснами обширного участка. На этом крыльце она прочитала мне заключительную главу "Крутого маршрута", который после ее кончины остался документом эпохи...

В эту пору влюбленная в него Майя почти ежедневно приезжала в Переделкино. Мы уже знали, что Евгения Семеновна смертельно больна самой страшной болезнью века, для стабильности ее состояния нужны были витамины, овощи, фрукты. Майя привозила свежевыжатый сок моркови и что-то еще, что сама готовила. Они сблизились накрепко, что сыграло не последнюю роль в женитьбе.

У самого Аксенова были необыкновенно близкие отношения с матерью. Его любовь к ней, готовность взять на себя самые тяжелые ситуации - редкостный дар. И, быть может, великим подвигом сына было его путешествие с матерью на машине по Европе в последний год ее жизни. Скрывая отчаяние, он исполнил мечту Евгении Семеновны и воздал то, что не по праву отняла у нее жизнь. Свой последний путь она проехала с сыном, общалась с друзьями во Франции, Германии, наслаждалась подлинниками мировых шедевров в музеях. Они уезжали и возвращались в Париж, в ту же гостиницу, где была я, - L Eglon (Орленок), чьи окна выходят на кладбище Монпарнас. Я наблюдала их последний праздник и то, как оба были счастливы!

Ее хоронили в промозглый майский день 77-го года, хлестал дождь, народу было немного. Бросилось в глаза, что не было и тех, кто обязательно бы присутствовал, если б не дождь.

Аксенов держался мужественно, время от времени отворачиваясь от скорбящих, прижимался лицом к дереву, плечи его вздрагивали. Для него навечно уходила та часть его бытия, которая связана была с его семьей, попавшей под каток сталинского времени. Он прощался с матерью, ставшей тем судьей и адвокатом его жизни, которого никто уже не заменит.

Надеюсь, что на родине все-таки не вырастет снова тот сапожище, что когда-то дал мне пинок в зад, - смеется он.

Если бы ты не писал, то что бы делал? - спрашиваю его.

Честно говоря, даже не представляю себе такой ситуации...

Сейчас Василию Павловичу было бы восемьдесят лет.

Андрей Вознесенский - об Аксенове

"Уже 20 лет страна наша вслушивается в исповедальный монолог Аксенова, вслушивается жадно - дети стали отцами, села стали городами, проселочные дороги стали шоссейными, небеса стали бытом, "мода" стала классикой - но голос остался той же чистоты, он не изменил нам, художник, магнитофонная лента нашего бытия, - мы не изменили ему.

Аксенов - это магнитофонная лента, запись почти без цензур сегодняшнего времени - города, человека, души. Когда-то я написал ему стихи к сорокалетию... "Сокололетний Василий!/ Сирин джинсовый, художник в полете и силе,/ ржавой джинсовкой твой рот подковали усищи, Василий,/ юность сбисируй.../ О венценосное имя - Василий".

Аксёнов Василий Павлович родился 20 августа 1932 года в Казани, республика Татарстан, РСФСР, СССР, года в Москве.

Василий Аксёнов - российский писатель, кинодраматург, профессор русской литературы в различных университетах США.

Василий Аксёнов - лауреат литературной премии "Букер - Открытая Россия" (вручена за роман "Вольтерьянцы и вольтерьянки", 2004).

Аксёнов - член Пен-клуба и Американской авторской лиги, в США ему было присвоено почетное степень Доктора гуманитарных наук (Doctor of Humane Letters), удостоен одной из главных наград Французской республики - Ордена литературы и искусства (2005).

Семья, детство и юность.

Отец - Аксёнов Павел Васильевич (1899 -1991), председатель казанского горсовета, член бюро Татарского обкома партии. В 1956 году П.В.Аксёнов был реабилитирован. Награждён орденом Ленина.

Мать - Гинзбург Евгения Семеновна (1904-1977), преподаватель Казанского Педагогического института, заведующей отделом культуры газеты "Красная Татария".

Дом, в котором писатель провёл раннее детство до сих пор стоит на том же месте - на пересечении улиц К. Маркса и Муштари (бывшая ул. Комлева).

В конце 1930-х годов, когда Василию Аксёнову исполнилось пять лет, его родители были арестованы, осуждены: м ать приговорили к 10 годам тюремного заключения, отца — к высшей мере наказания, которая потом была заменена на 15 лет лишения свободы. Старшую сестру (дочь Аксёнова П.В.) Майю и старшего брата Алексея (сына Гинзбург Е.С.) забрали на воспитание родственники, а Василий, как полный сирота, был принудительно отправлен в Костромской детский дом для детей заключённых. Через полгода дядя Аксёнова - Адриан Васильевич (брат отца) чудом "вытащил" Василия из детдома. Он вернулся в Казань, до 16 лет жил у своей тёти, восемь классов учился в средней школе № 19 им. В. Г. Белинского.

Когда Василию Аксёнову исполнилось 16 лет, он приехал в столицу Колымы - город Магадан, где отбывала ссылку его мать, Евгения Гинзбург. Их встреча описана Гинзбург в книге "Крутой маршрут". Среднее образование Аксёнов завершил в магаданской школе № 1. И школьную жизнь, и жизнь в Магадане он позже описал в своём автобиографичном романе "Ожог" (1975).

После окончания школы Аксёнов уехал из Магадана, поступать в институт. В 1950 г. стал студентом Казанского медицинского института, а через четыре года перевёлся в Первый Ленинградский медицинский институт имени И.П.Павлова. После института Аксёнов работал терапевтом на карантинной станции Ленинградского морского порта (1956-1957). Этот период своей жизни он потом описал в романе "Коллеги". Затем Василий Аксенов работал в больнице Водздравотдела в поселке Вознесение на Онежском озере (1957-1958) и в Московском областном туберкулезном диспансере (1958-1960).

Литературная деятельность

Первый литературный опыт Василия Аксёнова относится к студенческой поре. В газете "Комсомолец Татарии" был объявлен конкурс стихов о студенческой жизни. За стихотворение в котором рассказывалось, как два студента, окончив университет, уехали на одну из строек Дальнего Востока, Аксёнов получил приз и даже гонорар, который тут же был потрачен в одном из ресторанов Казани.

Первые рассказы Аксёнова - "Факелы и дороги", "Полторы врачебных единицы" - были напечатаны "с лёгкой руки" писателя Владимира Померанцева в 1958 году в журнале "Юность". Возглавлял журнал тогда Валентин Катаев, которому произведения начинающего литератора пришлись по душе. Там же - в "Юности" - был опубликован и дебютный роман Аксёнова "Коллеги" (1960). По этому роману вместе с Ю.Стабовым был написан сценарий и снят одноимённый фильм (1963). Фильм "Мой младший брат" был снят по другому роману Аксёнова - "Звёздный билет" (1961). Героями этого романа стали молодые люди из поколения "фестиваля молодежи и студентов", которых в комсомольской печати прозвали "стилягами".

Вслед за этим у Аксёнова выходят: "Пора, мой друг, пора" (1962), повесть "Апельсины из Марокко" (1963), сборники "Катапульта" (1964), "На полпути к Луне" (1966), повесть "Жаль, что вас не было с нами" (1965), пьеса "Всегда в продаже", "Затоваренная бочкотара" (1968), "Любовь к электричеству" (1969), "Рассказ о баскетбольной команде, играющей в баскетбол" (1971). Его романы и повести часто печатались в журнале "Юность" (несколько лет он был членом редколлегии журнала) и принесли Аксёнову славу одного из лидеров "молодой прозы". Об Аксёнове писали, что это он в 1960-х годах первый ввёл слово "джинсы" в русский язык и сделал их своей униформой. Он не только создал новый тип героя, не подвластного условностям и догмам, но экспериментировал с самой повествовательной формой. Название его романа "Поиски жанра" (1972) в этом смысле показательно. Аксёнов пишет и приключенческую дилогию для детей - "Мой дедушка — памятник" (1970). "Сундучок, в котором что-то стучит стучит" (1972) - и роман-пародию на шпионский боевик "Джин Грин - неприкасаемый". Имя вымышленного прозаика, которому она была приписана (Гривадий Горпожакс) являлось анаграммой имен и фамилий реальных авторов.

В 1976 году Аксёнов перевёл роман Э.Л.Доктороу "Рэгтайм". Его произведения с окончанием эпохи "оттепели" перестают публиковаться, подвергаются критике. Он понимал, что автобиографический джаз-роман "Ожог" (1975) и фантастический роман "Остров Крым" (1979) не могут увидеть свет в Советском Союзе. Позже их опубликовали за рубежом (в США прежде всего).

В 1979 году Василий Аксёнов стал одним из организаторов и авторов бесцензурного альманаха "Метрополь", вокруг которого разгорелся бурный политический скандал. Двое авторов альманаха - Евгений Попов и Виктор Ерофеев - были исключены из Союза писателей СССР. В знак протеста Инна Лиснянская, Семён Липкин и Василий Аксёнов заявили о своём выходе из союза писателей.

22 июля 1980 года Аксёнов выехал по приглашению в США, после чего его и жену лишили советского гражданства.

Василий Аксёнов в США

Аксёнов был профессором русской литературы в различных университетах США: институте Кеннана (1981—1982), университете Дж. Вашингтона (1982—1983), Гаучерском университете (1983—1988), университете Джорджа Мэйсона (с 1988).

Он вёл семинар "Современный роман - упругость жанра", курс "Два столетия русского романа", рассказывал студентам о Шкловском, Тынянове, Бахтине.

В Америке вышли его романы "Золотая наша Железка" (1973, 1980), "Ожог" (1976, 1980), "Остров Крым" (1979, 1981), сборник рассказов "Право на остров" (1981), "Бумажный пейзаж" (1982), "Скажи изюм" (1985), "В поисках грустного бэби" (1986), трилогия "Московская сага" (1989, 1991, 1993), "Желток яйца" (1989), сборник рассказов "Негатив положительного героя" (1995), "Новый сладостный стиль" (1996), "Кесарево свечение" (2000).

В качестве журналиста Аксёнов активно сотрудничал с радиостанцией "Свобода" (1980-1991).

В 1990 году Василию Аксёнову было возвращено советское гражданство.

В 1992 году в свет вышла трилогия "Московская сага", которую в 2004 году экранизировали.

В 2001 году Аксёнов так декларировал свои политические взгляды "Я консервативный либерал или либеральный консерватор".

За роман "Вольтерьянцы и вольтерьянки" (2004) Аксёнов удостоен премии "Русский букер".

Последние произведения Аксёнова: книга воспоминаний "Зеница ока" (2005), роман "Москва Ква-Ква" (2006), "Редкие земли" (2007).

Личная жизнь Василия Аксёнова

Жена Василия Аксёнова -Аксёнова (Кармен) Майя Афанасьевна (1930 г. р.), окончила институт внешней торговли, работала в Торговой палате, в Америке преподавала русский язык.

Сын от первого брака - Аксёнов Алексей Васильевич (1960 г. р.).

История любви Василия Аксенова и Майи Кармен

Однажды на исходе 60-х годов прошлого века популярный молодой советский писатель приехал в Ялту отдохнуть и поработать в Доме творчества. В первый же день в писательской столовой он встретил свою подругу, не менее известную поэтессу. Разговорились. Всплеснув руками, она воскликнула: «Как, ты не знаешь Майю? Сейчас я вас познакомлю!»

С этой реплики начался один из самых знаменитых шестидесятнических романов века: писателя Василия Аксенова и московской светской львицы-тигрицы Майи Кармен. (В их общей подруге без особого труда можно узнать Беллу Ахмадулину).

Фамилия Кармен этой женщине удивительно подходила и, хотя по паспорту она была Овчинникова, «вся Москва» ее знала как жену высокопоставленного режиссера-документалиста Романа Кармена. Аксенов и приехавший вместе с ним в Дом творчества поэт Григорий Поженян были наслышаны о Майе. Поженян готов был ринуться в бой, но, увидев собственными глазами искру, проскочившую между Василием и Майей, решил не мешать другу. «Уйду с дороги – таков закон. Третий должен уйти», – позже написал Поженян в одной из своих песен.

В этой наполненной знаменитостями столовой Аксенов увидел невеселые уставшие глаза овеянной мифами незнакомки и понял, что пропал. Оригинал оказался гораздо одухотворенней многих копий, которые рисовало распаленное воображение мужчин, желающих остаться тет-а-тет с супругой Кармена. 34-летняя Майя Змеул, по первому мужу Овчинникова, по второму Кармен, всю предыдущую зиму выхаживала своего не слишком счастливого документалиста после инфаркта, настигшего его в самом опасном мужском возрасте – на рубеже 60 лет. А не очень счастлив лауреат государственных премий и друг генсеков Роман Кармен был из-за сексуальных достижений доставшихся ему жен. Первые две ославили его на весь богемный мир своими громогласными изменами. А третья, Майя, моложе на четверть века, с белокурыми косичками и маленькой дочкой Аленой, показалась Кармену ангелом во плоти. Но потом ангел стал превращаться в демона-искусителя...

Василий Аксенов не был свободен к моменту встречи с Майей. Став известным писателем, он полностью утратил моногамные свойства характера. Остро ревнующая жена Кира и сын Алеша не мешали создателю исповедальной прозы много работать и постоянно куролесить. В ту пору, о которой мы говорим, на слуху был роман Аксенова с первой красавицей-интеллектуалкой города на Неве Асей Пекуровской. На пике этого романа Ася успела ненадолго сходить замуж за никому еще не известного Сергея Довлатова.

Любопытная сцена разыгралась в ресторане «Крыша» гостиницы «Европейская», где как-то ужинали Аксенов и Пекуровская (а Довлатов в это время служил в армии, подальше от жены Аси и сопровождавших ее лиц мужского пола). После ужина они спускались по лестнице, построенной модернистом Федором Лидвалем, и спорили, остались ли в Питере хорошие писатели, или все, подобно Аксенову, переехали в Москву. «Ну назови хоть кого-нибудь!» – взывал Аксенов к Асе. И тут они увидели распластанного у их ног, пьяного, что называется, в зюзю Андрея Битова. Указав перстом на съехавший набок битовский галстук, умница-красавица Ася сказала: «Вот лежит один из лучших представителей петербургской прозы!» – и, переступив через писательское тело, мимолетная жена Довлатова и примкнувший к ней прозаик Аксенов пошли ловить такси...

Между тем, курортный роман Майи Кармен и Василия Аксенова оказался совсем другого жанра. Об их затянувшихся встречах знали все. Майю осуждали больше, Василия – меньше. Только Белла Ахмадулина никого не осуждала, считая себя сестрой Аксенова и верной подругой Майи. Впрочем, она считала себя еще и подругой Романа Кармена. «О времена, о нравы!» – процитирует какой-нибудь латентный ханжа. На самом деле свободные нравы сопутствуют любым пассионарным временам. Потом, после ввода войск в Чехословакию в августе 68-го, совренессанс стал скукоживаться до состояния, ныне именуемого застоем. А роман Аксенова и Майи все продолжался. Их видели в Ялте, Коктебеле, Сочи, Прибалтике, Питере. Жена Аксенова Кира от этих видений болезненно полнела, муж Майи Роман Кармен переносил новые инфаркты и просил жену не оставлять его. Она ухаживала за больным Карменом, а потом встречалась с Аксеновым где-нибудь подальше от злопыхательской Москвы. «Верни Роме Майку!» – повторял при встрече Юлиан Семенов влюбленному коллеге.

Однажды друг Аксенова, знаток джаза и литературы Александр Кабаков, целый месяц отдыхал с женой Эллой в Таллине. В один из вечеров они вышли на улицу Лабораториум, описанную в прозе Аксенова. И Кабаков сказал: «Здесь витает дух Василия Палыча». При этих словах на другой стороне улицы появились Аксенов и Майя Кармен. Кабаков вспоминал: «У красавицы Майи был тогда типаж Мэрилин Монро. Причем Монро того знаменитого кадра, где ветер из подземной вентиляции задирает ей подол платья». Я, дотошный автор этих строк, разглядывая фотографию Майи Афанасьевны, не увидела ни малейшего сходства с Мэрилин. Не очень молодая и совсем не кукольного типа женщина поражает своим взглядом. Взгляд – абсолютно счастливый. А у обнимающего ее Аксенова взгляд – абсолютно влюбленный. Неотразимая фотография! И разрезать ее пополам (он – отдельно, она – отдельно) невозможно.

В середине 70-х Аксенов заканчивает «Ожог», поворотный роман его судьбы и творчества. До половины «Ожога» главный герой запойно пьет, потом резко бросает пить. То же происходит и с Аксеновым. С середины романа он начинает писать, подпитываясь совсем другими энергиями. Свой самый главный роман Аксенов посвятил Майе. Алиса Фокусова из «Ожога» – одна из ипостасей Майи, так же как Ралисса Кочевая из закатного романа «Таинственная страсть». Таинственная страсть к чему? К творчеству, любви, свободе? Ну да... Однако стихи Ахмадулиной, из которых Аксенов выкроил название романа, звучат так: «К предательству таинственная страсть, друзья мои, туманит ваши очи»...

Роман Кармен умер в 1978 году от инфаркта. Майя так и не развелась с ним. После скандала с альманахом «МетрОполь» и последующего исхода Аксенова из Союза писателей назревает необходимость выезда из СССР. Аксенов развелся с Кирой и 30 мая 1980 года женился на Майе. У них была очень грустная свадьба на переделкинской даче. Случайно или не случайно дата регистрации брака совпала с 20-летием смерти Пастернака, умершего в том же Переделкине.

А уже 22 июля друзья провожали молодоженов в Шереметьево. 48-летний Аксенов и 50-летняя Майя, а также ее дочь Алена и внук Иван улетали в Париж, чтобы через пару месяцев оказаться в Америке. Думали, что навсегда. 25 июля 1980 года Аксенов позвонил из Парижа Ахмадулиной в Москву и услышал: «А у нас сегодня умер Володя»...

Василий и Майя Аксеновы прожили в США 24 года. В основном, благополучно. Он стал американским профессором и издавал, что хотел. Но в 1999 году случилась трагедия. 26-летний Иван, внук Майи, которого Аксенов любил, как сына, шагнул с седьмого этажа. В небо. «Как же мы дальше будем жить?» – спросила Майя. «Грустно будем жить», – ответил Аксенов...

В 2004 году они перебрались во Францию, в Биарриц. И в Москве им ещё в 90-х дали квартиру в высотке на Котельниках взамен той, что отобрали после отъезда. 15 января 2008 Аксенов потерял сознание за рулем, выезжая из двора этой самой высотки. В итоге – тяжелейший ишемический инсульт, две операции и полтора года в состоянии комы. 6 июля 2009 года Василия Павловича не стало. А еще раньше дочь Майи Алена, приехавшая из США в Москву, чтобы ухаживать за любимым отчимом, умерла во сне. Ей было 54 года. Майя Афанасьевна, потерявшая внука, дочь и мужа, осталась совсем одна. Только тибетский спаниель Пушкин, любимец Аксенова, заставлял ее жить дальше. Она говорила, что не может его бросить. Жив ли ты еще, дружище Пушкин?..

P. S. В 2006 году я познакомилась с Василием Павловичем Аксеновым на кинофестивале «Остров Крым» в Севастополе. Он выкроил 15 минут, чтобы поговорить со мной. Председателя жюри ждал просмотр очередного фильма. Ровно на 15-й минуте за Аксеновым пришли. Он взглянул на пришедших: «В кино не пойду. Этот разговор мне важнее». И мы продолжили нашу беседу. У него были грустные глаза, но он шутил и так, не всерьез упоминал, что Майя Афанасьевна теперь читает, в основном, дамские детективы, поскольку они действуют на нее успокаивающе, в отличие от произведений мужа. «А как вы сами относитесь к своей писательской судьбе?» – спросила я. И Аксенов печально ответил: «В 60-е – 70-е меня читали, но не знали в лицо. Теперь меня узнают на улице, но не читают».

Василий Аксёнов родился 20 августа 1932 года в Казани в семье Павла Аксёнова и Евгении Гинзбург.

Когда Василию не было и пяти, родителей осудили на 10 лет тюрьмы и лагерей.

Старших детей — сестру Майю и брата Алёшу — забрали к себе родственники.

Васю отправили в детский дом для детей заключённых.

Он был третьим, младшим ребёнком в семье, при этом - единственным общим ребёнком родителей.

Отец - Павел Васильевич Аксёнов (1899—1991), был председателем Казанского горсовета

и членом бюро Татарского обкома КПСС.

Мать - Евгения Соломоновна Гинзбург (1904—1977), работала преподавателем в Казанском

педагогическом институте, затем — заведующей отделом культуры газеты «Красная Татария».

Магадан, 1949

В 1938 году брату П. Аксёнова — Андреяну Васильевичу Аксёнову удалось разыскать

маленького Васю в детдоме в Костроме и взять его к себе.

Вася жил в доме у Моти Аксёновой (его родственницы по отцу) до 1948 года,

пока его мать Евгения Гинзбург, выйдя в 1947 году из лагеря и проживая в ссылке в Магадане,

не добилась разрешения на приезд Васи к ней на Колыму.

Спустя много лет, в 1975 году, Василий Аксёнов описал свою магаданскую юность

в автобиографическом романе «Ожог».

В 1956 году Аксёнов окончил 1-й Ленинградский медицинский институт и получил распределение

в Балтийское морское пароходство, где должен был работать врачом на судах дальнего плавания.

В дальнейшем упоминалось, что Аксёнов работал карантинным врачом на Крайнем Севере,

в Карелии, в Ленинградском морском торговом порту и в туберкулёзной больнице в Москве

(по другим данным, был консультантом в Московском научно-исследовательском институте туберкулёза).

Встреча с отцом Павлом Аксеновым, вернувшимся из ссылки после 15 лет отсидки

Его первая пьеса — «Коллеги» — увидела свет в 1959 году.

А с 1960-го Аксенов становится профессиональным литератором.

Стихи Геннадия Шпаликова

Фильм 1962 год

В 1960-х годах произведения В. Аксёнова часто печатаются в журнале «Юность».

В течение нескольких лет он является членом редколлегии журнала.

Ещё в марте 1963 года на встрече с интеллигенцией в Кремле Никита Хрущёв

подверг Аксёнова вместе с Андреем Вознесенским разгромной критике.

Василий Аксенов и Андрей Вознесенский

в Москве против предполагаемой реабилитации Сталина и был задержан дружинниками.

В 1967—1968 годы подписал ряд писем в защиту диссидентов, за что получил выговор

с занесением в личное дело от Московского отделения Союза писателей СССР.

Василий Аксенов и Роберт Рождественский

В 1970-е годы, после окончания «оттепели», произведения Аксёнова перестают

публиковаться на родине. Романы «Ожог» (1975) и «Остров Крым» (1979) с самого начала

становилась всё более резкой: применялись такие эпитеты, как «несоветский» и «ненародный».

В 1977—1978 годах произведения Аксёнова стали появляться за рубежом, прежде всего в США.

Свой знаменитый роман «Остров Крым» Василий Аксёнов написал в 1977—1979 годах,

частично во время пребывания в Коктебеле.

В 1978 году В. Аксёнов совместно с Андреем Битовым, Виктором Ерофеевым, Фазилем Искандером,

Евгением Поповым и Беллой Ахмадулиной стал организатором и автором бесцензурного

альманаха «Метрополь», так и не изданного в советской подцензурной печати.

Альманах был издан в США. Все участники альманаха подверглись «проработкам».

В знак протеста против последовавшего за этим исключения Попова и Ерофеева из Союза

писателей СССР в декабре 1979 года Аксёнов, а также Инна Лиснянская и Семён Липкин,

заявили о своём выходе из СП.

История альманаха изложена в романе с ключом «Скажи "изюм"».

Василий Аксенов, Владимир Высоцкий и Виктор Ерофеев

До 2004 года жил в США. С 1981 года Василий Аксёнов — профессор русской литературы

в различных университетах США: Институте Кеннана (1981—1982),

Университете Дж. Вашингтона (1982—1983), Гаучер-колледже (1983—1988),

Университете Джорджа Мейсона (1988—2009).

В 1980—1991 годах в качестве журналиста активно сотрудничал с «Голосом Америки» и с «Радио Свобода».

Сотрудничал с журналом «Континент» и альманахом «Глагол».

Иосиф Бродский, Эллендея Проффер, Маша Слоним и Василий Аксенов в гостях у Профферов в Энн-Арборе.

1975 год В США вышли написанные Аксёновым в России, но впервые опубликованные лишь после приезда

писателя в Америку романы «Золотая наша Железка» (1973, 1980), «Ожог» (1976, 1980),

«Остров Крым» (1979, 1981), сборник рассказов «Право на остров» (1981).

Впервые после девяти лет эмиграции Аксёнов посетил СССР в 1989 году по приглашению

американского посла Дж. Мэтлока. В 1990 году Аксёнову возвращают советское гражданство.

В последнее время жил с семьёй в Биаррице, Франция, и в Москве.

Трилогия «Московская сага» (1992) экранизирована в России в 2004 году А. Барщевским в многосерийном

телевизионном сериале.

В 1992 году активно поддержал гайдаровские реформы.

По его выражению: «Гайдар дал пинка матушке-России».

В 1993 году, во время разгона Верховного Совета, солидаризировался с подписавшими письмо

в поддержку Б.Н. Ельцина.

был госпитализирован в больницу № 23, где был диагностирован инсульт.

Через сутки после госпитализации Аксёнов был переведён в НИИ имени Склифосовского,

где ему провели операцию по удалению тромба сонной артерии.

и прооперирован. Позже Аксёнов был переведён обратно в НИИ имени Склифосовского.

в НИИ имени Склифосовского.

В Казани восстановлен дом, где в отрочестве жил писатель, и в ноябре 2009 года

там создан Музей его творчества.

Личная жизнь Василия Аксенова:

Первая жена — Кира Людвиговна Менделева (1934—2013), дочь комбрига

Лайоша (Людвига Матвеевича) Гавро и внучка известного педиатра и организатора здравоохранения

Юлии Ароновны Менделевой (1883—1959), основателя и первого ректора Ленинградского

педиатрического медицинского института (1925—1949).

Василий Аксенов и Кира Менделева

С сыном Алексеем, 1961 год

Вторая жена — Майя Афанасьевна Аксёнова (урождённая Змеул, в первом браке Овчинникова,

во втором браке замужем за Р. Л. Карменом; род. 1930), окончила институт внешней торговли,

работала в Торговой палате, в Америке преподавала русский язык.

Со второй женой Майей

Василии и Маия Аксеновы в день свадьбы. С Борисом Мессерером и Беллои Ахмадулинои.

Василий и Майя Аксеновы были красивой парой.